Трудный возраст - Яна Лари

раз переспала, и эти прогулки чёрт знает где до рассвета…

Я наивный? Получается так, если верю в секс по любви. Я не скрывал, что опыта ноль… что весь перед ней как открытая книга… И зная это, Марина вот так использовала меня?! Чтобы содрать за то, чем стала для меня, доплату?

Вероломная гадина.

– Я слышала грохот. Что случилось? – хрипло бормочет Марина, когда я вхожу в спальню. Скользит взглядом по моим детским фотографиям, бледнеет… – Почему я здесь?!

Останавливаюсь у окна, ровно в семи шагах от того, чтобы придушить её.

Перепуганная, смотрит затравленно… Страшно клиента терять? А продаваться было не страшно?! Я бы всё отдал, чтобы ты любила меня бескорыстно. На руках бы носил! Я не сделал ничего, за что меня нужно бояться! Не надо, сука, смотреть на меня ТАК!

Марина откидывает в сторону одеяло и подходит сама, не смущаясь своей наготы. Жмётся ко мне всем своим сонным, горячим, восхитительным телом. И замирает, не встретив от меня реакции.

– И кого ты разочаровать сейчас боишься? Меня или моего отца?

Глава 18

Марина

Лиам всё знает. Неважно, почему и как. Это случилось. Отсчёт секунд в тяжёлой пелене молчания – всё, что нам осталось.

Я жмусь к его горячему сильному телу и не могу вдохнуть. Дикая ситуация. Словно нам рты зашили, страшно заговорить.

– Я часто задавался вопросом, почему в ночь маскарада ты так резко сменила гнев на милость? – заговаривает Лиам механическим голосом. – Ты бы ушла со мной без отмашки отца?

Несчастно смотрю на него снизу вверх.

– Нет.

– Ты бы позволила мне трахнуть тебя, будь я случайным парнем с улицы?

– Нет.

– Ты бы хоть стала со мной разговаривать? – выясняет с непередаваемым садизмом.

– Нет. Не стала бы…

– Будь у тебя возможность отмотать время назад, ты бы себя отговорила отказаться от его предложения?

Внутри меня всё обрывается от того, как хладнокровно и жёстко поставлен вопрос.

– Нет… – потеряв голос, выдыхаю полухрипом.

– Тебя, бля, заело?!

На миг кажется, что Лиам меня ударит. Сквозь вату шока мне даже хочется этого. Хочется, чтобы он сам ужаснулся, пришёл в себя и прекратил загонять мне под кожу эти бесчеловечные вопросы. А я получила шанс перешагнуть порог его спальни без сожалений.

Но Лиам срывается с места и начинает метаться по комнате как обезумевший зверь, которого подстрелили. Подхватывает с прикроватной тумбы мои вещи и встряхивает в кулаке как нечто токсичное, ненавистное…

– Ты можешь сказать мне хоть что-то хорошее? Хоть что-то же между нами было настоящее?! – Швыряет в меня одеждой. – Дай угадаю? НЕТ!

– Неправда… – шевелю губами, но голос пропал.

Его глаза… Это два чёрных дула, заряженных ненавистью!

Лиам не в себе. Он меня пугает.

Мои руки не слушаются, усилием воли заставляю себя поднять с пола стринги.

Под давлением его дикого взгляда нагота ощущается как содранная кожа. Мне физически больно натягивать перед ним бельё…

– Тебе помочь ускориться?!

Вытираю щёки тыльной стороной ладоней. Влажные…

– Я не просила меня раздевать. И приносить сюда не просила.

– А я тебя о чём-то просил?! – Ударить меня он не может, поэтому его кулак летит в стену, словно в попытке вбить в меня эти эмоции. Будто самих слов мало и нужно сделать ещё больнее. – Врываться в мою жизнь просил? Может, притворяться, что я тебе небезразличен, заставил? Что молчишь, Марина?

– Даю тебе проораться, – огрызаюсь, не попадая пальцами в рукав блузы.

Тоскливое осознание, что мы друг друга не знаем, сдавливает горло, проникая в голос. За несколько дней доверие не рождается. Это страсти, чтоб вспыхнуть, достаточно мгновения.

Если Лиам не знает, что такое долговая яма, с моих слов он всей её глубины не представит. Для мажоров нужда – понятие абстрактное, я по своим студентам знаю.

Ты стоишь столько, сколько получаешь – девиз, который изнеживает тщеславие, когда есть врождённая хватка, капитал и связи. И если Лиам ничего этого не понимает, то моих мотивов он тем более не поймёт.

Я не могу его винить, он молод и категоричен. Мне просто больно вместе с ним. Даже ударить в ответ не могу из-за этой зеркальной отдачи!

А он по мне бьёт запросто…

– Ах, ну да. Тебе же это всё до лампочки. Я не дорос, чтобы меня воспринимать всерьёз, да? Со мной можно только сношаться ночь напролёт, а больше я ни на что не гожусь. У сопляка же не может быть чувств. Не тот у меня, сука, возраст?! Тогда почему ты не начала с правды? Боялась обломать свои интересы? Меня же ломать не жалко… меня – можно…

В его стеклянных глазах практически не осталось осмысленности.

– Лиам, твои обвинения надуманные, понимаешь? Нет, – отвечаю с горечью на свой же вопрос. – Ты так ни черта обо мне и не понял.

– Да как тебя понять?!

Лиам подлетает в несколько широких шагов. Упирается ладонью в дверь, не выпуская меня из комнаты.

– Никак. Просто не говори сейчас того, чего когда-то, возможно, станешь стыдиться.

Жмусь спиной к гладкому дереву. Запрокидываю голову. Смотрю на него, а он – на свою руку, правее и выше моего лица.

Побледневшие губы сжаты в жёсткую линию. Дыхание шумное, грудь – ходуном…

Лиам стоит ко мне почти вплотную, но от него здесь только проекция. Он застрял в своём апокалипсисе.

Наверняка это последний раз, когда я его вижу.

Поцеловать эти губы самой?

Наклеить временный пластырь на сердце?

Лиам будет в полном порядке в итоге – перед ним бесконечность возможностей и открытых дверей. Людей отпускать легко в девятнадцать.

Отворачиваюсь. Я чувствую, как его бомбит. И ненависть его чувствую, и отчуждение. Не хочу отравлять этим память.

– Есть на такси? – резким выдохом касается щеки. Его выпотрошенная оболочка ещё тянется ко мне по инерции.

– Боишься, что задержусь?

– Не задержишься, – кусает невменяемым голосом. – Прощай, Марина.

Ему не нужен ответ, он нужен мне. Хочу услышать как звучат слова, которые я берегла, чтобы произнести единожды, видимо…

– Я люблю тебя.

Его губы на миг растерянно приоткрываются. Но затем Лиам отшатывается, как будто я заразная.

– Да ты просто не протрезвела, Марина, – смеётся в ответ с какой-то странной дребезжащей интонацией. – Всё. Проваливай.

Дверь парадной хлопает. И меня будто от кислорода отрезали.

Вызываю такси. Тонкая сигарета в дрожащих пальцах ломается.

Сминаю в кулаке всю пачку…

Глава 19

Расставание в любом возрасте бьёт обухом по голове. В юности мы можем выкрутить страдания на максимум,