Вид транспорта - мужчина - Людмила Милевская

— Завтра.

— Зойка, ты самая лучша-ая! — взвизгнула она.

И это была правда. Знает Зойка, чем угодить сестре…

— Ой, а как же завтра? — растерялась Денисия, вспомнив, чтозавтра она должна перед Зойкой подробно отчитаться о свидании: что Сашкасказал, что она ответила…

— Послезавтра поговорим, — махнула рукой та. — Обидно,конечно, так не терпится, но тут уж не мы, а посол назначает день, когда у негоприем.

— Ты героиня! — восхитилась Денисия, прекрасно понимая,какой подвиг совершает ради нее сестра.

Много подвигов. Сначала перед банкиром своим унижалась, наколенях ползала, вымаливая приглашение. Банкир жену любить-то любит, анапрягаться ради нее не спешит. Можно представить, каких стараний стоил Зойкеприем. А потом еще надо было как-то себя уговорить от него отказаться в пользусестры. А Зойка до всяких приемов жутко охочая, а тут еще прием у самого послаФранции, страны — законодательницы мод. Там бы Зойке блистать и блистать, а она— нет! И все ради сестры. Да еще на следующий день после свидания с Сашкой…

Как утерпит она, как от любопытства не умрет?

Загадка…

Нет, Денисия не врала — Зойка действительно героиня!

Все это прочитав в глазах сестры, Зойка благородно ееуспокоила:

— Ничего, завтра ты за платьем вечерним ко мне придешь и проСашку вкратце расскажешь, а потом уже, послезавтра, я, как выберу время, таксразу тебе позвоню. Тут уж мчись, не раздумывай, где бы ты ни была.

— Мигом примчусь, — преданно глядя Зойке в глаза, пообещалаДенисия. — А туфли мне дашь? На прием нельзя без туфель, а у меня их нет. Неидти же в кроссовках. Да и те просят каши, рваные, жуть.

— Все подберем по высшему классу, — заверила Зойка. — Дажебриллианты дам поносить. Только не потеряй — банкир меня грохнет.

— Ой, спасибочки! — восторженно заскулила Денисия.

Ей очень хотелось в соответствующем виде на прием явиться.На бриллианты она и не рассчитывала: тут не до шику, лишь бы народ нешарахался.

А тут и туфли, и платье, может, еще что-нибудь: сумочку илизаколку… Если так, то пойдут дела!

Конечно, Денисия зашлась от благодарности, но Зойкапо-своему все поняла и сестру надменно оборвала:

— Не благодари, для себя я стараюсь. Завтра в газетахнапишут, что жена Воровского среди дипломатов блистала красотой, бриллиантами иотменным французским. Ха-ха, французским, которого я отродясь не знавала. Тыуж, пожалуйста, Денька, и на старофранцузском там стишок какой вверни. Пустьзнают наших.

— Вверну, — пообещала Денисия, мысленно усмехаясь невежествуЗойки, ведь на старофранцузском не говорят. — Для этого и рвусь на прием.

В «Общество старофранцузского» мечтаю пробиться, наверняка иоттуда кто-нибудь будет.

— Дай тебе бог, — пожелала Зойка и тут же пригрозила:

— А с Сашкой, смотри, не целуйся. Поколочу!

— Не нравится, иди целуйся сама, — рассердилась Денисия исоврала:

— Не слишком мне это по вкусу.

— Ну, потерпи-потерпи, немного уже осталось, —спохватившись, начала уговаривать Зойка.

И Денисия радостно полетела «терпеть».

Там, у памятника, с трепетом поджидая Сашку, она вдругпоняла, почему, умирая, именно за нее волновалась мать. Не такая, как сестры,Денисия, другая, совсем другая — вот что она поняла наконец…

Поняла не все сразу, конечно, а прозревать точно началапосле беседы с Ароновым — откуда он только взялся, пижон, на ее бедную голову?Как черт из коробочки выскочил и давай душу ей бередить. Изуродовал, гад,свидание с Сашкой, испохабил ей все, омрачил трепом своим дурацким.

Услышав про их встречу в гостинице, Денисия похолодела,впрочем, лишь смутно догадываясь, что там произошло. Уже позже, расставшись сСашкой, она понеслась к Федоре и узнала страшную весть:

Федька спала с Ароновым!

— Распутница! Как ты могла? — в отчаянии закричала Денисия.

Не догадываясь об истинных страданиях сестры, Федорапосетовала:

— А как тут не дать, когда сам Аронов?

— О, боже! — схватилась за голову Денисия. — Оказывается,шалава моя сестра!

— Ничего не шалава, — обиделась Федька и с гордостьюсообщила:

— Он обещал меня сделать звездой!

— А сделал п…ой! — впервые в жизни выматерилась Денисия.

Федора остолбенела:

— Ты че ругаешься?

— А как тут на тебя не ругаться? Ты же подставила!Подставила меня!

— Как? — изумилась Федора.

— Очень просто. Он думал, что ты — это я. Какой ужас! Дорвоты противно! Сегодня с вопросами ко мне приставал, а я стою, рот открыв, нудура-дурой.

— Так вы знакомы?!

Денисия пожала плечами:

— Не то чтобы очень. Так, один раз в ресторан меняприглашал…

— А ты?!

— А я на фиг его послала. Некогда мне с хлыщами поресторанам ходить. Быстренько Степкины пирожки ему сторговала и помчаласьперевод для Добрыниной делать. Ларка злится уже. Целый месяц ей обещаю, даникак не сделаю. Скоро Ларка меня побьет.

Толкнуть столь длинную речь Денисии удалось лишь благодарястолбняку, напавшему на бедную Федьку. Она хватала воздух накрашенным ртом идико глаза таращила, силясь переварить нечеловеческую глупость сестры.

— Фан-тас-сти-ка! — в крайней степени изумления только исмогла выдохнуть она, но зато, когда оторопь спала, ох и песочила ФедькаДенисию, ох и песочила.

— Ха! Ларка ее побьет! Да я сама тебя щас побью! — завопилаФедора. — Охренела совсем! Аж целый Аронов! Целый Аронов ее приглашал вресторан, а она отказалась! Принцесса, бля! Кто ты такая? Да я сразу ему дала!Там, где стояла, там и дала! Не сходя с места! И дала бы еще, но он не просил!

— Нашла чем хвастать, — не веря своим ушам, промямлилаДенисия.

Бедняжка испытала шок. Наивно всю жизнь полагая, что сестрыее (кроме ветреной Зойки) приличные девы, она прозревала опасно, до нервноготика, до боли в груди. Казалось, вот-вот хлопнется в обморок. Федора женапирала. , — Как ты не поймешь? — вопила она, желая сестре только добра. — Безденег, без родственников, мы здесь никто! Один только шанс выбиться в люди…

Денисия сестру предварила: