Так становятся звёздами. Часть 1 - Екатерина Оленева

Торн пытался держаться, но всем известно, насколько детородный орган мужчин чувствителен к любому воздействию, а тут — такое! Сдавленный, животный крик прокатился по пустынным переходам, заставив Гаитэ убежать.

Стоят ли плотские радости мук? Определённо — нет. Но большинство людей предпочитает над этим не задумываться до тех пор, пока не станет слишком поздно.

Гаитэ прислонилась к колонне, переводя дыхание. Увиденную сцену никак не удавалось выбросить из головы. Торн словно отпечатался на сетчатке глаза и возникал снова и снова: влажные волосы, страдальческое лицо, голые ноги, белая рубаха, липнущая к телу.

А в голове сквозь тяжёлый туман ужаса формировалась мысль — эта болезнь может дать власть Гаитэ над Торном. По крайней мере, накинуть на него узду, заставить считаться с ней, потому что только она, Гаитэ, способна помочь, заменив малоэффективный зонтик с жестокими усиками на милосердное лечебное средство в форме таблеток и мазей. Гаитэ не сомневалась в успехе. Она избавит Торна от участи разлагающегося живьём, чем неизменно заканчиваются подобного рода недуги, несмотря на целебные пары ртути. А может быть, именно благодаря им.

Ртуть добивает жертву вернее пистолетного выстрела.

Приложив все усилия, чтобы остаться незамеченной, Гаитэ вернулась на ту половину дома, где находились её покои. У дверей опочивальни она столкнулась с двумя служанками. Одна была приставлена к ней Фальконэ, другая — Фейрасом. Третьей в их компании была лисичка Эффидель. Все выглядели встревоженными.

— Сеньорита, где вы были? — набросились они на неё втроем.

— Простите, я снова заблудилась.

— В следующей раз берите с собой охрану, — недовольно повела округлым плечиком Эффидель. — Небезопасно блуждать по переходам дворца в одиночестве. Мало ли, что может случиться? Ваши люди и без того предъявляют нам беспочвенные обвинения.

— Мои люди? — нахмурилась Гаитэ. — О чём вы?

— Граф Фейрас и Сорхэ Ксантий прямо сейчас обвиняют моих отца и брата в том, что они, якобы, силой удерживают вас в нашем доме после того, как заманили обманом. Грозят взбунтовать против нас весь город. А вас, как назло, нигде не найти!

— Извините, но я не знала…

— Надеюсь, вы скажите вашим генералам о том, что их подозрения беспочвенны до того, как они открыто объявят нам войну?

— Не сомневайтесь.

* * *

— Вы заманили несчастную девушку в ловушку! — словно литавры гремел голос Сорхэ Ксантия.

Он забивал слова в воздух, как гвозди, так, что их было слышно издалека.

— Вы опасаетесь за жизнь вашей подопечной, — голос императора был преисполнен терпения и мягкой кротости. — Это делает вам честь. Но повторяю — Гаитэ Рейвдэйл моя гостья. Под крышей нашего дома ей ничего не грозит.

— К сожалению, до сих пор мы так и не смогли увидеть госпожу, что противоречит сказанным словам.

— Я здесь, сеньоры! — впорхнула в зал Гаитэ. — Прошу прощения за то, что, задержавшись, заставила всех волноваться.

Неторопливо приблизившись, она склонилась в реверансе сначала перед императором, потом перед его сыном Сезаром, и только в последнюю очередь приветствовала лордов.

— С чего такая суматоха? Разве вы не получили моего письма, в котором я уведомляла о происходящем? — спросила она их.

— Получали, сеньорита. Но его содержание заставило усомниться в том, что письмо писала дочь вашей матери.

— Его писала герцогиня Рейвдэйлская! — загремел император. — Разве этого недостаточно, чтобы повиноваться? Чего вы добиваетесь? Чтобы вас бросили в острог за дерзость?

— При всём уважении, титул герцогини Рэйва принадлежит Стелле до тех пор, как бьётся сердце в её груди. Мы надеялись…

— Я отлично знаю, на что вы надеялись. Вы! — палец императора обвинительным жестом нацелился в лицо непокорным лордам. — Вы рассчитывали вновь найти повод для продолжения войны. Не отпирайтесь! Нам отлично известно, какую службу вы несли при Тигрице с Гор — вы были первым лицом в её армии! Именно вам мы обязаны всеми волнениями, что пришлось претерпеть за последние месяцы. И вы ещё осмеливаетесь появиться перед нашими очами? Да ещё сыпать обвинениями?

— Ваше Величество…

— После измены, в которой повинна эта женщина, вы смеете чтить её госпожой? Да она не имеет никаких прав! Ни на что! Слышите?! И лишь моей великой милостью девочка, что стоит сейчас перед вами, может претендовать на земли своих предков!

— Ваше Величество…

— Посмейте перебить меня ещё раз, и я велю отрубить вам голову, как смутьяну и изменщику, коим вы, сеньор, и являетесь. Если потребуют обстоятельства, если не прекратите ваши бунтарские речи, вы вынудите меня отдать приказ о казни Стеллы Рэйв, после чего ни у кого в Саркасоре не останется сомнений в том, кто истинная герцогиня Рейвская!

Гаитэ вздрогнула, с тревогой вглядываясь в лицо императора в надежде понять, насколько серьёзно им сказанное.

— У этой юной особы хватило разума на то, что до сих пор никак не возьмут в толк мудрые мужи вроде вас: война не может и не должна длиться вечно. Все жаждут мира. Любой ценой. И есть два пути положить конец этому безумию. Либо полное уничтожение всех побегов на Рейвдолском древе, либо… — император обвёл взглядом присутствующих, — либо объединиться, тем самым положив вражде конец. Свадьба — чем не отличный повод поставить точку в кровавом противостоянии? Именно так мы и поступим. Именно так искореним застоявшийся очаг зла.

Фейрас и Сорхэ Ксантий переглянулись между собой, бледные от бессильного гнева.

— Закон запрещает принуждать девушку высокого положения к замужеству, которому противится её сердце, — пророкотал Сорхэ.

— Душенька, — поманил пальцем Алонсон, обращаясь к Гаити. — Подойди.

Она подчинилась.

— Скажи этим господам, повинен ли я в том грехе, в котором они столь несправедливо меня обвиняют?

— Нет, ваше величество, — не минуты не колеблясь, твёрдо отчеканила Гаитэ. — Я говорила ранее и повторюсь при свидетелях, что согласна на брак с вашим сыном, Торном Фальконэ. Уверяю, что решение исходит из моего сердца, без всякого принуждения или угроз с чьей-либо стороны. Так же заверяю благородных лордов в том, что прибываю под покровительством Вашего Величества по доброй воле и готова подтвердить мои слова хоть под присягой.

— Отлично, — довольно улыбнулся Алонсон, расслабленно откидываясь на высокую спинку кресла. — Вы слышали, лорды? Можете возвращаться к себе И вы, сеньорита, тоже.

— Ваше Величество, — Гаитэ отступила, намереваясь воспользоваться полученным разрешением, однако Сорхэ Ксантий, гневно сверкая глазами, забывшись, сделал шаг вперёд:

— Какими пытками и угрозами вы заставили бедную девочку предать свои интересы и замарать великий подвиг её матери?

Сезар выразительно положив руку на эфес меч: