Саракш: Тень Странников - Владимир Контровский

«Весёлая вода» развязала языки. Песчаные воины вспоминали бои и хвастались друг перед другом числом убитых врагов, подтверждая свои заслуги демонстрацией черепов. Бал – Гор только усмехался, слушая эти рассказы. Да, бои действительно были – вся жизнь воинов Ондола состояла из непрерывных схваток с теми, кто отличался от них самих, – но черепа… Черепа можно было найти в развалинах городов, испепелённых Гневом Бога, а уж сочинить историю о том, как ты одним топором положил десяток (нет, два десятка) дохлятников или там, скажем, злобных колдунов гор, лесов и подземелий, – этим простодушные дети пустынь занимались с очень большой охотой. Десятник Бал-Гор и сам был таким же, как они, и если и отличался от простых секироносцев, то на самую малость. И поэтому он не возражал против неумеренных славословий непобедимым героям – в конце концов, главное в этих рассказах было правдой: мир дохлятников действительно враждебен миру песчаных людей, и вечная война между ними была неизбежной.

– Командир… – услышал он и обернулся.

Рядом с ним стоял Га-Руб (было заметно, что «весёлая вода» крепко ударила ему в голову), держа за руку Имеющую-Право-Услаждать-Воинов. На ней была короткая кожаная юбка, открывавшая ноги выше колен, ожерелье из пустых гильз и тонкая безрукавка, прикрывавшая грудь, но оставлявшая открытыми живот и талию. Женщины народа песков легко переносят и жару, и холод – им нет нужды кутаться, а Имеющие-Право-Услаждать-Воинов всегда помнят о том, что они обязаны привлекать мужские взгляды и вызывать желание. Она стояла спокойно и казалась равнодушной, хотя время от времени бросала то на Га-Руба, то на Бал-Гора быстрые взгляды – у живой вещи, чьё единственное предназначение – быть сладкой, были какие-то свои мысли (которые, впрочем, никого не интересовали).

– Командир, – повторил Га-Руб и облизнул губы, – я знаю, Ур-Джид поступил с тобой несправедливо. Я хочу уступить тебе свою награду, – он кивнул в сторону Услаждающей, – или, если хочешь, мы будем любить её вдвоём. Я сказал, командир.

Бал-Гор не ответил. Он смотрел на женщину. Она была типичной дочерью народа песков – коренастой, плотной, темноволосой, с раскосыми чёрными глазами. На левом плече женщины видна была синяя татуировка – ящерица, кусающая цветок, – и это означало, что носительница этого знака искушена в искусстве любви. Да, подумал Бал-Гор, она наверняка умеет дарить наслаждение, и ночь с ней должна быть жаркой. Ур-Джид не поскупился: такие женщины не часто достаются простым воинам, рядовым секироносцам, – обычно они делят кошму с десятниками и сотниками, и даже с тысячниками. В Ясе записано, кто на что имеет право, от прислужника, единственное право которого – быть покорным, до Великого Царя, Имеющего-Право-Повелевать-Всеми-и-Вся. Яса, закон народа пустынь, составлена мудрыми людьми, и не ему, десятнику Бал-Гору, сомневаться в их мудрости. Сомнение вообще опасно – оно разрушительно.

Десятник Бал-Гор смотрел на женщину, покорно ждущую его слова, и вдруг понял, что он её не хочет, несмотря на татуировку на её плече, и даже на то, что вот уже две недели никто не грел ему кошму. Он понял, что не хочет ни Имеющую-Право-Услаждать-Воинов, ни Имеющую-Право-Быть-Матерью, ни даже Имеющую-Право-Делить-Ложе-с-Имеющими-Право-Повелевать. Ему вдруг остро захотелось чего-то настоящего, а не положенного по закону Ясы (разрешавшего, среди всего прочего, насиловать жён побеждённых), вот только десятник Бал-Гор не знал, что же оно такое есть, это настоящее, и какое оно.

– Благодарю тебя, воин, – произнёс он с оттенком суровости, – но решения старших не могут быть несправедливыми: так гласит Яса. Считай, что я не слышал твоих дерзких слов, секироносец Га-Руб. Твоя награда – это твоя награда: наслаждайся ею, и да будет упруг твой корень.

* * *

…Каменное море развалин казалось бесконечным. Берега его терялись в туманной дымке – там, где земная твердь выгибалась вверх, смыкаясь с вогнутым тусклым небом. Ни звука, ни шевеления – мёртвый мир, наводящий тоску на любого, кто радуется жизни со всеми её цветами, звуками и запахами. Но десятник Бал-Гор смотрел на каменную пустыню с каким-то мрачным удовлетворением – это был его мир, мир, очищенный Богом от врагов и отданный волей Его любимым его детям: людям народа песков, которым надлежит владеть этим миром отныне и навсегда. В руинах, обожжённых Пламенем Гнева и переполненных Дыханием Бога, нет места никому, кроме воинов Ондола: всё живое здесь умерло, исключая тех, кому удалось бежать, спасая свои жалкие жизни. А если кто-то почему-то остался – что ж, секиры воинов Юга подарят ему быструю смерть.

Держа оружие наизготовку, Бал-Гор пристально всматривался в развалины. Минуту назад ему показалось, что за грудой битого кирпича – наверно, раньше здесь стоял дом, где когда-то жили дохлятники, – что-то шевельнулось. Возможно, это была большая бурая крыса – такие здесь водились, – только она была очень уж большой, если сумела обрушить наземь несколько кирпичей. И десятник замер, положив палец на спусковой крючок винтовки: он знал, что очень большие крысы ходят, как правило, на задних лапах, у крыс этих нет хвоста, а в передних лапах они носят что-нибудь огнестрельное – именно такие крысы убили Хван-За.

Среди руин сочилась тишина, нарушаемая лёгким посвистом ветра. Никого и ничего – кирпичи могли ведь упасть и сами. Бывает, подумал Бал-Гор, только я уверен, что на этот раз камни посыпались не сами по себе, клянусь демонами барханов. Жаль, что я здесь один, и что рядом нет того же Га-Руба, но по-другому было нельзя…

…К найденному ими танку Бал-Гор не вернулся. На следующий же день Ур-Джид послал туда два других десятка и боевую колесницу. Не один Бал-Гор разбирался в технике дохлятников – завести боевую машину секироносцы не сумели, но они откопали и очистили гусеницы и притащили трофей в лагерь на буксире, захлестнув его ржавую башню прочным волосяным канатом. А потом появились двое в плащах Имеющих-Право-Думать, и Ур-Джид получил награду – имперские танки находят в развалинах не каждый день. Сотник ликовал, однако Бал-Гор воспринял случившееся со стоическими равнодушием, хотя и понимал, что Ур-Джид проделал всё это только для того, чтобы не дать ненавистному «умнику» лишней возможности отличиться. Старший всегда прав, сказал себе Бал-Гор и забыл о случившемся: его мысли были заняты поиском ответа на вопрос «Что искали дохлятники в эпицентре?». Да, искать ответы на заковыристые вопросы – этим занимаются Имеющие-Право-Думать, но запретить себе думать Бал-Гор не мог, да и не хотел.

На третий день он пошёл к сотнику и осторожно намекнул ему о своих подозрениях, испросив при этом разрешение на повторную тщательную разведку района эпицентра. Ур-Джид долго думал – Бал-Гору казалось даже, что он слышит, как у тупоголового сотника от натуги скрипят мозги, – но в итоге разрешение дал. Ход его мысли был прост: Ур-Джид не верил, что в Следе Ока Гневного Бога можно найти что-то особенное – Пламя Гнева сжигает всё, до чего дотянется, – но там бродят дохлятники, и они умеют стрелять. А раз так, почему бы им не взять на мушку десятника Бал-Гора – Великий Бог уже заждался «этого умника» в щедрых небесных пустынях. Если же, паче чаяния, настырный десятник и впрямь разыщет в руинах что-то ценное, награда не минует и его командира, сотника Ур-Джида. А если умник Бал-Гор присоединит свой череп к черепам дохлятников, рассыпанных по развалинам, и его обглодают вечно голодные бурые крысы, тысячнику не в чем будет упрекнуть сотника Ур-Джида: сотник Ур-Джид разрешил десятнику Бал-Гору отправиться в опасное место, потому что десятник Бал-Гор надеялся отыскать там нечто, способное возвеличить мощь Великого Царя, владыки Ондола. И это будет правдой – Имеющий-Право-Слушать-и-Сообщать, тенью следовавший за командиром сотни, подтвердит его слова.