Камни глупости - Яна Розова

— А в носу мне, каким пальцем ковыряться? — деловито перебила я его. — Мы, папуасы, все время путаем!

Хихикнув как мальчишка, генерал сказал:

— Раз ты такая продвинутая, то лучше скажи, где искать тайники в вашей квартире?

— Ищи… — я подумала немного, — в маленькой комнате, под паласом на полу. Там в одном месте есть щель в полу. Она заколочена досочкой, но досочка поднимается, потому что гвозди давно расшатаны. Поддень доску отверткой и там будет ниша. Мы с Андреем в детстве там свои секреты прятали!

— Это на тот случай, если то, что надо убийце спрятал сам Андрей. А вот, если моя версия оказалась верна, и твой отец запрятал бриллианты? — он, вроде бы, шутил, но, вроде, и не шутил.

— Мы раза три ремонт делали после отбытия папы в места не столь отдаленные. Один раз даже капитально ремонтировались. Думаю, что твои фантазии беспочвенны. Да и папе за любовь к драгоценностям срок впаяли с конфискацией. Нет никаких сокровищ в нашей квартире!

Бескровный привстал со своего места, нагнулся надо мной и коснулся губами моих волос.

— Жди меня или моего звонка.

Я не смогла отстраниться, но промолчала в ответ.

Разговор с посетителем измотал меня физически, морально и до полного изнеможения. Откинувшись на подушку, я закрыла глаза. Всегда становилось легче от мыслей о сыне. Как он там, на море? Наверное, ныряет во всю, плещется и безобразничает! Дома только Алеша мог привести Илью в чувство…

Алеша.

— Нет, — сказала я вслух, — не может быть!

После обеда снова пришел мой отчим. Дорогой Леонид Ильич поинтересовался моим здоровьем, пощупал пульс, уселся возле больничной кровати и замолчал. Пауза затягивалась. Я смотрела на него, а он — на меня. Впечатление было такое, будто он собирался сказать нечто весьма и весьма важное, но не решался.

— Однако, — сказала я светски, — дивные стоят погоды!

— А? — очнулся он.

— Хорошие климатические условия для вызревания хрюкозябликов! — он явно нуждался в толчке для начала разговора.

— Угу.

— Так что, будем веселиться, папа, или как?

— Даже не знаю! — Леонид Ильич был подозрительно серьезен. Наконец, он решился: — У меня есть для тебя новости. Правда, не очень свежие, но это по твоей вине.

— М-да? — я изобразила удивление. — В моем присутствии не только мухи дохнут, но и новости стареют?

— Я имел в виду, что давно набивался на разговор, но ты все время была невозможно занята.

— До четверга мне абсолютно нечего делать.

— Почему до четверга? А, ты шутишь! — тонко просек отчим. — Ладно, сейчас поговорим. Речь пойдет о твоем отце.

Вот тут я вздрогнула. О моем отце речь идет уже довольно давно. А теперь вот и Леонид Ильич поставил ту же пластинку на тот же граммофон! Не правда ли, странные совпадения?

— Он звонил мне, Вера.

Меня легонько ударило током, лоб покрылся испариной. Отчим продолжил:

— Незадолго до своей смерти. Два месяца назад. Мы с ним не разговаривали много лет, и вдруг он позвонил и попросил одну вещь.

— У него болело сердце?

— Представь себе, нет! То есть, учитывая, что он умер от инфаркта, оно пошаливало уже тогда. Но со мной Миша говорил не как с доктором, а как с другом.

— Чего же он просил? — возникло отчетливое ощущение разгадки, я заволновалась и была права. Если не в первом, то во втором — точно!

— Конкретно, Миша просил меня позаботиться о тебе.

— Только обо мне? Кажется, он промахнулся. Убили-то Андрюшу!

— Тогда он думал о тебе потому, что только потерял свою вторую дочь. У него была дочь от второго брака. Ей было пятнадцать лет. Аня. Аню похитили бандиты и потребовали у Миши выкуп. Он хотел заплатить, но они все равно убили Аню. Не знаю подробностей, но откуда-то он узнал о смерти дочери еще до назначенного бандитами момента выплаты денег. Кажется, милиция выследила преступников.

— Ужасно! Бедный папа. А еще у него были дети?

— Увы, — развел руками отчим. — Ничего больше не знаю. Миша не собирался умирать вскоре. Он хотел перезвонить мне позже и рассказать больше. Мне и тебе, конечно. Только ему надо было что-то подготовить, что-то организовать, как он сказал. Не знаю, что.

Мы помолчали.

— Вот такие новости, Вера, — резюмировал Леонид Ильич. — Может, они и не поднимут тебе настроения, но других нет.

— А почему ты не рассказал мне этого на дне рождения или по телефону?

— Миша просил лично поговорить с тобой, без посторонних и не по телефону. Понимаешь, для того я и заманивал тебя сюда, в кардиоцентр! Мне и так было ясно, что с сердцем у тебя полный порядок. Одна только боль в левой части груди еще не говорит о болезни по моему профилю. Должны быть еще симптомы, а у тебя их не нашлось. Так что твое здоровье было лишь предлогом.

В моем мозгу зароились соображения: выходит, кто-то послушал, как доктор кардиолог беспокоится о здоровье своей падчерицы и решил притравить меня лекарством, действующим на сердечную мышцу. Кажется, окружающие все-таки убедили меня в том, что все произошедшее случайностью не было.

Вскоре Дорогой Леонид Ильич покинул меня. На душе остались тревога и неприятное раздражающее беспокойство. К тому же, мой новый маленький красный друг молчал. Я взяла его в руки, повертела, откинула крышечку, потрогала кнопки. На разноцветном дисплее замелькали картинки. Невольно мне захотелось поиграть с чудесной яркой игрушкой. Сначала я еще пыталась понять, что означает то или иное изображение, но вскоре приустала и попыталась вернуть на место ту картинку, которая была на дисплее изначально. Ничего не получалось. Потыкав на кнопочки наобум, я вроде бы добилась своего. Тогда сделала несколько попыток набрать номер Артема. Он не отвечал. Закрыла крышечку и отложила телефон от греха подальше.

Теперь я совсем не знала, чем заняться. За окном начинало темнеть. Ясное дело, уже половина десятого. Артем уехал часов в пять, наверное.

Пришла медсестра, установила капельницу. Ушла. Хотелось подремать снова, но мешало нарастающее беспокойство. Почему не звонит Бескровный? Времени прошло много, несколько часов! Что же он медлит? Вдруг случилось непредвиденное? Вдруг он встретил в той проклятой квартире… убийцу? Я вспомнила, как нашла Таню…

Нет, не могу больше так лежать! Я поерзала на кровати, посмотрела на капельницу — в пузатой бутылке почти не осталось жидкости. Тогда я решилась: отцепила лейкопластырь, придерживавший иглу в вене, и вытащила ее. Из дырочки в коже выступила кровь, от одного вида которой закружилась голова. Ничего, ничего, сейчас встану. Где мои тряпки?

На стуле возле двери лежала скомканная одежда. Добравшись до нее, обнаружила свой сарафан. Тот самый, в который переоделась дома, вернувшись из поездки с любовником в горы. Кое-как одевшись и прихватив мобильник, вышла из палаты.