Невеста Аллаха - Сергей Бакшеев

– А невеста? – тихо спросила Айза.

– Была… Но теперь нет.

– А как ее зовут?

– Света. Светлана.

– Вы поругались? Расстались? – заинтересовалась Айза.

– Можно сказать и так.

– А она красивая?

Андрей отвернулся, сделал вид, что достает соринку из глаза. Тихо шепнул:

– Очень.

– Хорошая? – не унималась Айза.

Андрей удивленно посмотрел на девушку. И чего она лезет с назойливыми вопросами? Но ответил:

– Да.

– Тогда надо помириться! Ты позвони ей.

– Сейчас? – Андрей растерялся. – Я не могу.

– Уже поздно, – согласилась девушка и убежденно добавила: – Света тебе сама позвонит! Обязательно позвонит! Вот увидишь. Ты хороший, она позвонит.

Андрей невольно прикоснулся к телефону в кармане. Казалось, что сейчас трубка завибрирует от звонка.

Как в тот вечер, когда он замахнулся железякой на женщину с ребенком.

Замахнулся, чтобы убить.

«Норд-ост». День второй. Поздний вечер

Неожиданно что-то завибрировало во внутреннем кармане. Андрей вздрогнул, пальцы разжались, занесенная вверх железка брякнулась об асфальт. Женщина испуганно обернулась, стараясь прикрыть ребенка. В ее позе была беспомощность курицы, прикрывающей цыпленка, а в глазах страх. Она все поняла, испуг передался ребенку, он пискнул: мама. А расширившиеся женские глаза ждали приговора.

Глаза были светлыми, из-под платка выбивалась русая прядь. Это была не чеченка, а совсем другая женщина!

Андрей тупо глядел на нее, пока не сообразил, что работает виброзвонок в его сотовом телефоне. Звук он отключил, когда пытался проникнуть во Дворец культуры. Он резко выхватил мобильник. Женщина шарахнулась в сторону и упала. Ребенок заплакал громче.

– Света! – закричал Андрей, когда понял, чей голос услышал в трубке. – Светочка.

– Андрюша, милый, любимый, – сбивчиво щебетала Светлана. – Я никак не могу дозвониться до мамы. Где она, ты с ней разговаривал?

– Конечно, она рядом с театром дежурит. Ждет тебя. Там много родственников, им помогают. Ты жива? – задал он глупый вопрос и сразу поправился: – С тобой все в порядке?

Испуганная женщина поднялась из лужи, подхватила плачущего ребенка и убежала в подъезд.

– Да. Передай маме, чтобы она вместе с другими организовала пикеты против войны в Чечне. А то нас будут расстреливать. Чтобы завтра все вышли на Красную площадь.

– Света…

– Я больше не могу говорить. Если митингов не будет, нас расстреляют, – твердила девушка.

– Света, рядом с тобой кто-то стоит?

– Да.

– Я тебе могу позвонить позже?

– Нет.

Связь оборвалась. Андрей стоял в темном дворе, смотрел на телефон и ждал нового звонка. Потом он еще долго нес телефон в руке, чтобы сразу же ответить на вызов Светланы. Время от времени он глядел на дисплей, не разрядился ли аккумулятор, доступна ли сеть?

Телефон был исправен. Но звонков больше не было.

Она назвала его «любимым». Как давно она не произносила это слово. Целую вечность.

Заложников будут расстреливать! Нет, нет, это просто угрозы. Это просто угрозы, успокаивал он себя. И тут же вспомнил: но ведь одну девушку уже убили. И отгонял постыдную мысль: хорошо, что это была не Света.

Оказавшись дома, Андрей достал бутылку водки и быстро выпил ее. Водки оказалось мало.

Он прикрыл глаза и увидел грязные трубы, по которым полз, перепуганную чеченку с ребенком, которая оказалась не чеченкой, улыбающуюся Светлану, ржавую железяку в своей руке, чужую руку с пистолетом, бронетранспортер, солдат в касках, воющие машины «скорой помощи» и труп под простыней на носилках.

Заснул он в одежде, держа в руках мобильный телефон.

31 августа. 22:45. Комната Андрея

Андрей Власов посмотрел на часы и разложил узкий диванчик, на котором спал сам.

– Уже поздно. Ложись здесь. Я пока выйду.

Айза испуганно следила за каждым его движением. Андрей объяснил:

– Эта постель только для тебя. Я в кресле подремлю. Но ты не бойся, приставать не буду. – Он извиняюще развел руки: – Я бы к матери пошел, но это еще хуже. Будет ворчать всю ночь. Ну, ты ложись, я выхожу. Свет погасить?

Он вышел, не дождавшись ответа. Когда вернулся минут через пятнадцать, свет все так же горел. Айза лежала в кровати, руки сжимали кромку придвинутого к подбородку одеяла, черные глаза напряженно таращились на Андрея. Кроме кофты он не заметил снятой верхней одежды, на выступающем из-под одеяла плече виднелась блузка.

Андрей выключил свет, сел в кресло, вытянул ноги. Уставший взгляд ловил зыбкие волны света в незашторенном окне. Каждая волна сопровождалась мерным шумом автомобиля. Все происходило синхронно: угасал свет – растворялся шум. Ночной город убаюкивал обитателей.

Андрей зевнул. Не оборачиваясь, спросил:

– Все-таки боишься меня?

– Я тебе не боюсь, – неуверенно произнесла Айза.

– Опасаешься, раз в одежде легла.

– Не в этом дело, – девушка вздохнула и еле слышно добавила: – У меня нет белья.

– Помню. Видел твою ужасную спину. Ну, хоть юбку бы сняла. Неудобно ведь в таком балахоне спать.

– У меня совсем нет белья.

– Совсем? Странно. – Андрей удивленно повернул голову. На светлой подушке чернели расправленные волосы. Хорошо хоть платок не надела. Он попытался пошутить: – Я думал у мусульманок с этим строго. Куча штанишек всяких.

– Я испорченная, – шепнула девушка.

Андрею показалось, что она всхлипнула.

– Как это?

– Я испорченная. Мне нельзя домой. Меня мама прокляла.

– Прокляла… Средневековье какое-то. Что ты натворила?

Айза молчала, Андрей попытался ее успокоить:

– Если с родителями поругалась – бывает. У меня тоже, видишь, не все гладко. Если совсем край – живи одна. Ты девушка симпатичная, найди себе джигита, выходи замуж, рожай детей.

– У меня никогда не будет мужа, – тихо отозвалась девушка.

– Почему? Ты все еще любишь того парня? Это пройдет. Ты пойми, это война. Наши тоже многие погибли.

– Я любила его.

– Понятно, что любила. А знаешь, многие женщины выходят замуж без любви. Стерпится – слюбится, как говорится.

– Меня никто не возьмет.

– Что ты все твердишь: никто, никогда! У тебя все впереди. Ты молодая девушка и, между прочим, симпатичная. И не такие замуж выходят.