Проклятие Черного Аспида. Книга 2 - Ульяна Соболева

Гость напротив трона остановился, и Вий склонил голову набок.

— А вот и брат Мракомир пожаловал. Каков твой дар своему царю?

— Как и было обещано. Вот твой дар.

Из-под плаща вытащил ларец и к ногам царя поставил. Когда наклонялся, я успела увидеть вымазанное то ли краской, то ли татуировками лицо, напоминающее человеческий череп. Выдохнула от страха, и Мракомир оскалился.

— Красива жена твоя, брат… стоила жизни Нияна. Теперь и сам вижу. Принимай свадебный подарок.

Двое жутких слуг откинули крышку ларца, и я чуть не закричала, под хрустальным колпаком билось и пульсировало сердце. Мое в ответ сжалось, заболело и истекло кровью.

— Вот оно — сердце Нияново. Сожжешь сам на рассвете и силу его себе заберешь. Мракомир держит слово. Даже когда оно взято низостью… и братской кровью замарано. Да не мне судить. Сам бы сердце твое выдрал не задумываясь. Но договор есть договор.

Я, кажется, закричала громко, истошно, так, что стены содрогнулись, и на колени к ларцу сползла.

— Унеси жену, Вий… позорит тебя девка…

— Тяжелая она, а зрелище не для слабонервных. Спасибо за дар, Мракомир. Оставайся на пиршество…

— Ключи…

Прогремел голос жуткого гост, и последнее, что я увидела, прежде чем потерять сознание — это черный, длинный, унизанный острыми лезвиями жезл, который лег в ладонь Мракомира.

Меня оставили совершенно одну в царских хоромах. После свадебной церемонии я больше не могла находиться в своей светлице в башне. Теперь я разделяла с царем центральную часть дворца. Все мои вещи перенесли сюда… Без сознания, полумертвую от горя. Оставили на постели с холодной повязкой на лбу и с зельем, приготовленным Григориной, на висках и запястьях, с едким запахом, от которого начинало невыносимо тошнить.

Приподнялась на локтях, всматриваясь в темноту, чувствуя, как онемело все тело и раздирает грудную клетку, как будто там, внутри тоже больше нет сердца… Не буду без Нияна… и малыш наш тоже не выживет. Уничтожат его, а такой боли я не вынесу. Я больше и не я вовсе, а сгусток отчаяния… как мясо, обнаженное, без кожи. Дышать больно. Поднялась с кровати и, как сомнамбула, пошла вдоль стен, одной рукой придерживая свой еще маленький и почти незаметный живот, а другой дотрагиваясь до холодных и безразличных стен, чтобы не упасть.

И взгляд блуждающий остановился на окнах. Ни решеток, ни колючих заграждений. Распахни и лети вниз, как птица без крыльев. Подошла медленно, распахнула окно и влезла на подоконник. Еще мгновение, и все закончится… красиво и очень быстро.

— Вернуть… хочешшшшь… хочешшшшь…?

Обернулась резко и увидала посередине комнаты черную змею… ползет в мою сторону, извивается, отливает зеленью, и язык ее тонкий, раздвоенный то показывается, то исчезает. Вокруг ножки стола обвилась, по стене скользнула и об пол ударилась, мгновенно обращаясь в бабку Пелагею. Но не в настоящую с телесной оболочкой, а в тень ее, трепещущую и прозрачную.

— К сестре моей ступай… к Тине… живые цветы даст… но взамен возьмет дорогое…

С подоконника шагнула, прижимая руки к саднящим ребрам, к занемевшему горлу.

— Все отдам… что ни попросит. Отдам.

— Подумай… трижды… обратной дороги не будет. Может, вот оно призвание твое — царской женой стать и Навью править.

— Нияна я… пусть и не жена, сердце он мое и душа моя. Ему принадлежу. Ребенок его во мне. Или в землю за ним уйду или только его буду.

— Или ниччччччья, — прошипел образ Пелагеи, исчез и появился где-то у окна, а сквозь него просвечивают шторы позолоченные и оконные рамы из цветных стекол.

— Зачем тебе мне помогать?

— Значит, надобно, ежели помогаю… меня слушай, и все получится. Сердце Нияна в подземелье, на цепях в хрустальном ларце заперто. На рассвете сожжет его царь, и поздно будет.

— А что же мне сделать? Что сделать?

— К воде иди… Тину, сестру мою единокровную, зови. Прядь волос в воду брось и скажи "взываю к тебе, повелительница дна болотного, и весточку от Паланьи принесла вместе с дарами". И делай все, что велит она…

— А… а как сердце вернуть? Как я из комнаты выйду? Меня стерегут, по пятам за мной ходят. Григорина псов своих натравит, и они след тотчас возьмут…

— В воду окунись и скажи "спрячь скорей водица того, кто в ней родился"…и не увидит тебя никто. До тех пор, пока вода не обсохнет.

— Ларец как мне открыть?

— Если сердце свою истинную узнает, вспыхнет, и даже хрусталь расплавится. Тряпкой мокрой его накрой, в руки бери и беги к болотам. У переправы Кикиморе взятку дашь… какую она сама попросит. Заведет она тебя в самую трясину.

— Сгину я там…

— Не сгинешь, если все сделаешь, как я сказала…

— А ежели не сплавится хрусталь? Как мне сердце достать? — в отчаянии спросила я. Не истинная я ему. Так, девка без ума влюбленная. Истинной своей не сделал и замуж не звал.

— Ежели нет… то и не надобно тебе его возрождение, и никому не надобно. Не сбудется пророчество. Не время. Не та и не тот.

— Какое пророчество?

Но тень исчезла, а змея в окно выскользнула… только шторки туда-сюда раскачиваются.

Я к кувшину с водой бросилась и плеснула на себя воду, обливаясь с самой макушки и до ступней ног.

— Спрячь скорей водица того, кто в ней родился.

И… ничего не почувствовала. Застонала от досады, к окну бросилась, чтобы змею позвать или высмотреть. Но резкий порыв ветра закрыл рамы, и я вдруг поняла, что не отражаюсь в них. К зеркалу подбежала, а там пусто. Нет меня. Только на полу капля воды, и свежестью пахнет.

* * *

В подземелье лестница ведет узкая, крутая. Из скользкого камня, без перил и поручней. Как будто в воздухе повисла, в самой черноте. Я мимо стражи прошла, никто меня не увидел, и по ступенькам спускалась, стараясь вниз не смотреть. Внутри прохладно, жутко. И отчаяние сплелось с надеждой и диким желанием вернуть Аспида. А под ногами уже лед, и ноги примерзают к ступеням, а меня, насквозь мокрую, пробирает адским холодом.

С каждой ступенькой как в преисподнюю иду… А если не смогу сердце достать, если им не избрана, если не нужна ему была, то как спасти?

С последней ступени в темноту шагнула и… поняла, что ничего совершенно не вижу. Ни сердца, ничего совершенно. Как будто в черной дыре стою. Пошла вперед наощупь. Ногами только пол холодный чувствую, куда иду, не знаю. Но когда несколько шагов сделала, повсюду вспыхнули факелы, и я увидела, как на двух массивных, покрытых инеем железных цепях раскачивается закованный в железные браслеты, прозрачный ларец, а внутри него сердце лежит… мертвенно синее, покрытое искорками льда. Как будто закристаллизовалось оно. Подошла близко и… застонала от разочарования. Не почувствовало оно меня. Так и лежит там, на дне. Как кусок льда.