Непорочное зачатие - Инна Туголукова

— Как обычно? — спросила Татьяна, возложив руки на его слегка обросшую голову и завораживая его одним этим легким прикосновением.

Но Ильин заставил себя стряхнуть наваждение.

— Не совсем, — хрипло ответил он. — Сегодня я хотел бы пригласить вас в театр.

Они встретились в зеркале глазами.

— В Мариинку. На «Щелкунчика», — решительно закончил Ильин.

— В Мариинку? — удивилась Татьяна. — А почему не в «Ла Скала»?

— О, — сказал Николенька. — Вы только скажите, какой спектакль вас интересует!

— Нет, нет, — мягко погасила она его порыв. — Я давно мечтала посмотреть именно «Щелкунчика».

— Представление состоится в субботу, — сообщил Ильин. — Если это не нарушит ваших планов, мы могли бы выехать уже сегодня. В воскресенье вечером я привезу вас обратно.

— Пожалуй, я смогла бы выкроить эти три дня в своем расписании, — раздумчиво проговорила Танька и оглянулась на Женю, которая крутилась поблизости с елочными игрушками, стараясь не пропустить ни слова. Та энергично затрясла головой.

— Я очень рад, — поклонился в зеркало Ильин. — Куда и в котором часу я могу за вами заехать?

— Я буду ждать вас здесь в пятнадцать часов, — сказала Татьяна, убирая наконец ладони с его головы.

— Благодарю вас. Постараюсь быть точным. — Ильин встал, поцеловал ей руку, еще раз поклонился и вышел из салона.

Они смотрели через окно, как он подошел к своей замызганной машине, сел за руль и уехал.

— А что же клиент-то не постригся? Передумал? — прозвучал в тишине удивленный голос администратора.

Собирали Таньку всем салоном, хотя никто и, прежде всего, она сама, не мог бы объяснить, почему этот человек привел всех в такое сильное возбуждение. И как это Танька — Танька! — сразу и безоговорочно приняла его в общем-то дерзкое предложение? Но факт оставался фактом — предложение Татьяна приняла, все сочли ее решение единственно верным, и теперь надо было не ударить в грязь лицом. А времени оставалось в обрез — два с половиной часа.

— Так, — сказала Женя. — Главное, не суетиться. Домой ты уже не успеешь. Соберем все деньги, какие есть, — и в бутик. Купим что-нибудь элегантное для театра. А поедешь прямо так.

Она с удовлетворением оглядела подругу: узкие кожаные брючки, туго обтягивающие стройные бедра, малиновый джемпер — то, что надо.

— Потом массаж, волосы, лицо, легкий обед и вперед на Питер! — Она уже натягивала на себя дубленку.

— Жень! — тихо остановила ее Татьяна. — Мы что все, с ума сошли? Я даже имени его не знаю. Может, он меня в первом же лесочке прикончит. Ты вообще понимаешь, что происходит? Я согласилась уехать на три дня с человеком, который никому из нас не известен! А если он сексуальный маньяк?

— Господи, действительно! — растерялась Женя. — Посмотри на наших: он будто околдовал всех. Я ничего не понимаю, но… но у меня нет ощущения опасности. Он мне нравится!

— А мне нет! — запальчиво ответила Татьяна. — Он совершенно не в моем вкусе. — Она зашнуровала ботинки, выпрямилась и накинула полушубок. — Ну, что ты копаешься? Время-то идет!

— Так ты же говоришь…

— Жень, я, наверное, самая последняя дура, но я поеду.

К назначенному сроку путешественница была полностью экипирована и приведена в боевую готовность: легкий макияж, роскошная грива пепельных волос, отличный маникюр. И волнение, окрасившее румянцем щеки и зажегшее огонь в глубине серых глаз.

Ровно в пятнадцать часов к салону подкатил отмытый до блеска джип, и в дверях возник виновник переполоха. И в полной тишине, в перекрестье устремленных на него любопытных глаз обратился к Жене, безошибочно угадав в ней первое лицо:

— Прошу простить мне мою оплошность. Позвольте представиться: Николай Петрович Ильин. Вот моя визитная карточка.

— Женя, Евгения Анатольевна… — ответила Женя и почувствовала, как дрогнули ее колени, как бы намереваясь сложиться в книксен.

«О, Господи!» — подумала она, взяла кусочек белого картона, пробежала глазами по строчкам и невольно покачала головой — вот тебе и водитель…

Ильин между тем, отвесив общий поклон и пропустив свою Прекрасную Даму вперед, распахнул перед ней сначала дверь салона, затем джипа, помог взобраться на высокое сиденье и рванул с места так, что взвизгнули колеса. Словно боялся, что его неожиданное, невероятное счастье одумается в последний момент и улизнет из машины.

За все время они не обменялись ни словом и даже, кажется, ни разу не посмотрели друг на друга.

Джип растворился в потоке машин, и все ожили, заговорили, передавая из рук в руки визитку и обсуждая происшедшее на их глазах чудо. А в том, что это было именно чудо, никто не сомневался. И ощущение чего-то волшебного, таинственного, светлого и прекрасного витало в салоне до конца этого дня, волнуя, пробуждая надежды и воспоминания.

И Женя, выйдя вечером на улицу, пошла совсем в другую сторону. В тот дальний переулок, где, она знала, располагался офис адвокатской конторы «Лаптев и партнеры».

И вечер был продолжением чудесного дня: опять подморозило и спорый снежок сказочно преображал слякотный город, не таял и приятно хрустел под ногами.

Витрины лучились огнями, и стояли под елками румяные Деды Морозы с мешками, полными подарков, надежд и обещаний.

«Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?»

«Тепло, дедушка. Тепло, миленький…»

«Зачем я туда иду? — думала Женя. — Чтобы посмотреть на него, издали увидеть? Станет еще хуже, еще тяжелей…»

Но ноги сами несли ее в заветном направлении: И, будто по заказу, едва ступив в этот старый тихий московский переулок, Женя увидела Володю.

Он стоял возле своего офиса в короткой темной дубленке и разговаривал с высоким очень толстым мужчиной. Тот что-то оживленно рассказывал, энергично жестикулируя, и Володя заразительно смеялся.

Женя медленно шла по противоположному тротуару, уже не видя его, слыша только голос и этот веселый смех. Дойдя до перекрестка, она завернула за угол, постояла там немного и двинулась обратно.

Мужчины прощались — пожав друг другу руки, направились каждый к своему автомобилю. И толстяк крикнул:

— Значит, завтра в три. Можешь прихватить с собой даму.

— Буду непременно, — пообещал Лаптев, сел в машину и укатил в свою насыщенную радостями жизнь.

А Женя пошла в свою — полную печалей, раздумий и ответственности за маленькое, зародившееся в ней существо. И в этот момент, будто стараясь утешить и ободрить, крошечный человечек, живущий у нее под сердцем, вдруг мягко толкнулся то ли кулачком, то ли пяточкой.

Женя замерла, прислушиваясь — не почудилось ли. Нет, не почудилось! Вот еще, и еще… И она, приговаривая что-то нежное, тихое, заспешила домой, придерживая ладонью свое маленькое сокровище.