Ночные бродяги - Гарри Килворт

— И голос этот я знаю, — снова пробормотал Нюх.

— …и вы уйдете домой, убедившись, что в мире действительно существует магия. Темная магия. Магия может заставить вас делать то, чего на самом деле вы совершенно не хотите. Это магия, при которой кто-то, например я, может контролировать другого. А теперь… Где-то здесь, в зале, есть собака. Где же она? Догоняй, Догоняй, где ты?

Зрители начали нервно озираться. Никто тут не любил «домашних животных». Люди держали кошек и собак, а вот ласки, горностаи и прочие звери терпеть их не могли. И хотя магу не особенно поверили, все равно зрители побаивались, что его слова окажутся правдой.

— Ну, иди ко мне, мой милый песик, я же знаю, что ты где-то здесь, — произнес маг низким голосом. — Где же ты, Догоняй?

Бриония фыркнула. Плакса щелкнул зубами. Серебряк скептически пожал плечами, он все еще пытался вспомнить, откуда ему известен этот голос.

— Гав! — залаял вдруг Грязнуля. — Гав-гав-гав!

— Это ты, Догоняй? — воскликнул маг, уставившись прямо на ласку. — Хорошая моя собака. Молодец! Иди ко мне!

— Гав! — снова залаял Грязнуля. Он опустился на четвереньки и пополз между сиденьями, высунув язык.

— Прекрати сейчас же! — сердитым шепотом потребовал. Плакса. — Подумают, что ты и в самом деле вообразил себя собакой. Хватит дурачиться!

Но Грязнуля не слышал своего друга. Он слышал только голос ласки на сцене, и этот голос приказывал ему подойти.

— Иди сюда, песик! Ко мне! Ко мне!

Грязнуля пополз по проходу на сцену. Он то и дело наступал кому-нибудь на лапу, и зрители отодвигались, чтобы дать ему пробраться. Все смеялись, щелкали зубами: этот маг действительно загипнотизировал ласку и тот вообразил себя собакой!

— Гау-вау-ау, — подвывал Грязнуля, подбираясь к сцене. Наконец он взобрался наверх и остановился рядом с магом. — Гав-гав.

— Ну, вот и он, — объявил волшебник, — мой верный Догоняй.

Зрители хлопали и смеялись. Все, кроме Нюха. Он наконец-то узнал этот голос.

На сцене стоял его кузен-анархист Баламут.

Нюх вскочил с места и завопил, указывая тростью на фигуру на сцене.

— Взять его! Ату! Грязнуля, хватай этого ласку!

— Гав! Гав! Гав! — оглушительно лаял Грязнуля, путаясь в лапах у ласки на сцене. — Р-ррр! Bay!

Нюх стоял посреди ряда и понимал, что никто не пропустит его, чтобы он мог быстро добраться до сцены и помешать своему сумасшедшему братцу сбежать.

— Этот негодяй в маске и есть мой кузен, — проинформировал он Брионию и Плаксу. — Я узнал его по голосу.

Баламут, который понял, что его узнали, снял маску, и все увидели у него на носу такую же светлую отметину, как и у Нюха.

— Так-так-так, — произнес он. — В маскараде больше нет нужды, раз уж мы все равно знаем, кто есть кто.

— Грязнуля! — завопил теперь Плакса. — Хватай его! Держи этого мерзавца!

Грязнуля сидел на сцене, высунув язык, и смотрел в зал. Правда, он ничего не видел из-за слепящих огней рампы. Откуда-то доносился знакомый голос. Ему казалось, что он уже слышал его, но этот голос не доходил до его сознания. Может, это голос его хозяина? Грязнуля знал, что он — собака, а значит, у него есть хозяин, который кормит и поит его. И если при звуках этого голоса он чувствует приятное волнение, значит, его и вправду зовет хозяин, он ищет своего верного пса и беспокоится о нем. Что он приказывает сделать? Схватить кого-то? Но кого? Рядом с Грязнулей было всего одно существо, и до его лапы легко дотянуться.

Баламут как раз говорил:

— …итак, кузен Остронюх, расследование привело тебя в театр, верно? Весьма разумно. Я полагал, что хорошо замел следы, но, похоже, недооценил твой талант детектива. Хотя нет, по твоему изумленному виду можно понять, что ты вовсе не ожидал меня здесь встретить. Должно быть, ты пришел сюда случайно… А раз так, то ты не знаешь и о моих планах, верно?

Зрители с открытыми ртами следили за этим диалогом. Впрочем, они полагали, что на самом деле все это продолжение представления, и с минуты на минуту ожидали развязки.

— Ну а теперь я вас покину, — с усмешкой заявил Баламут. — Удачного расследования, кузен. А-аа! Ой-ой-ой!

Вопль огласил весь зал — Грязнуля наконец-то решился и вцепился зубами в лапу ласки. Он намертво сжал челюсти, и теперь гипнотизер-анархист прыгал по сцене, пытаясь стряхнуть с себя Грязнулю, который считал себя настоящим псом.

— Убирайся, облезлая шавка! Отстань! Отпусти мою лапу!

Все зрители вскочили и стоя аплодировали. Такой овации в этом зале не слышали уже давно. Впрочем, все считали, что представление продолжается, и маг не только заставил ласку вообразить себя собакой, но и смог загипнотизировать его друзей, которые теперь думают, что все они — родственники и охотятся на какого-то анархиста. Никогда еще зрители не видели такого замечательного представления! А глядя на то, как ласка, вообразившая себя собакой, терзает лапу ласки-мага, а тот притворяется, словно ему действительно больно, зрители вопили от восторга.

— Хватай этого анархиста! — завопил Плакса, пытаясь прорваться через ряды лапоплещущих зрителей. — Не позволяйте ему бросить бомбу!

Нюх поморщился, представляя, что последует за этой неосторожной фразой.

Бомба?

В ту же секунду аплодисменты смолкли — слово «бомба» было услышано. Рядом с Плаксой в панике завопила какая-то землеройка.

— В театре бомба! — визжала она.

И началась неразбериха. Все в панике опустились на четвереньки и понеслись к выходу. В воздухе мелькали хвосты и лапы, то и дело раздавался сдавленный писк, когда кому-то наступали на лапу или дергали за ухо. Впрочем, несколько зрителей остались на местах и спокойно наблюдали за происходящим. Но большинство в мгновение ока превратилось в неуправляемую толпу, страх гнал их прочь, и они были готовы во что бы то ни стало прорваться наружу. Билетеры стояли у дверей, пытаясь навести порядок и успокоить их. Что и говорить, выполнение обязанностей сегодня потребовало от них немало мужества. Они спокойно увещевали зрителей:

— Проходите по одному, пожалуйста. Не толпитесь в дверях. Без паники. Продвигайтесь вперед. Не волнуйтесь.

Нюх тоже встал в проходе, пытаясь помочь билетерам и направить поток зрителей к выходу. Бриония делала то же самое. Да и Плакса тоже призывал к порядку. Постепенно дела пошли лучше — конечно, все по-прежнему толкались, но увещевания билетеров возымели действие.

В конце концов Нюх и его друзья сумели пробраться на сцену, где в одиночестве стоял Грязнуля. Он растерянно моргал.

— С тобой все в порядке? — сочувственно спросил Плакса. — Ты уже очухался?