Огненная звезда и магический меч Ренгвальда - Сергей Самаров

– И стрела в синей крови… – подсказал Извеча.

– Точно… – подтвердил Херик.

– Это значит, что Гунналуг следил за вами… – сообщил Овсень. – Думал, наверное, где-то вас использовать.

– Он готовился захватить семьи землекопов, – предположил дварф. – Крысы появлялись в их домах в Красных скалах. Но, может быть, и другое что-то мыслил. Это все было уже давно, когда подкоп под Дом Конунга и не нужен был. Тогда еще Кьотви был жив. Да-да, значит, Гунналуг что-то другое удумывал…

– Может, что-то против Кьотви имел, – предположил Овсень.

– Да разве сейчас угадаешь…

– Всадники… – подал голос Живан. – Трое… Коней гонят со всей мочи, хлещут без жалости…

– Попросить их остановиться? – поинтересовался уже спустившийся с седла Велемир.

– Осторожнее… Они лошадьми затопчут… – предупредил дварф. – В башню могут гнать только люди из Дома Синего Ворона или люди ярла Торольфа Одноглазого. И те и другие ни с кем считаться не хотят и не видят, когда кого-то растопчут. Недавно затоптали конями нашу женщину с ребенком. Две недели, как похоронили их…

– Я вежливо попрошу, – ответил стрелецкий десятник, вытащил из тула три стрелы и направился к краю оврага.

Велемир наложил одну стрелу на лук, две зажал между пальцами левой руки, как обычно делал, когда стрелял четырьмя стрелами. Выглянул, чуть-чуть подумал, присматриваясь и выжидая приближения всадников, потом поднял лук. Стрелы полетели одна за другой с минимальным интервалом. Дварф, видя такую скорость стрельбы, только языком зацокал и не удержался, подскочил к краю, чтобы выглянуть.

– А где всадники? – не понял Херик. – Коней вижу, а где всадники?

– Лежат… – объяснил десятник просто. – Кони дальше проскакали, а всадники дорогу оседлали… С дороги не упадешь… Оттуда только унести можно…

– Живан… – кивнул сотник.

– Унесу… – согласился Живан и сделал знак своим людям.

Пятеро сразу присоединились к десятнику.

– И лошадей поймайте… – подсказал Извеча. – Чтобы лошади в башню не ушли…

– И лошадей… – повторил Овсень. – Слышите, что мудрый домовушка приказал!

За лошадьми отправилось три всадника. Их лошади легко преодолели подъем и выскочили из оврага. Чужая лошадь может не подпустить постороннего человека пешим. Но всадника подпустит почти всегда. И потому поимка лошадей не составила труда.

– Херику лошадь… – распорядился Извеча.

Дварф вдруг посветлел темным лицом, не веря, что ему могут сделать такой подарок. Может быть, лошадь подземному жителю была и не нужна, тем не менее покрасоваться верховым дварфу хотелось бы.

Вои подвели одну из лошадей, с полной серьезностью выполнив приказ Извечи.

– Стремена подтяните, – продолжал домовушка командовать.

Вои и это выполнили. И отдали повод дварфу.

Херик долго примерялся, как ему поднять ногу, чтобы забраться в седло, потом просто отложил в сторону тяжелый щит и легко сам, без всякой посторонней помощи запрыгнул в седло. И сразу сел плотно, словно там и родился. Вои подали ему щит.

Но Херик щит принял не глядя, сам рассеянно уставившись в сторону, словно что-то пытался услышать. Он действительно слышал, но слышал то, что было недоступно человеческим ушам. Только один Извеча еще мог уловить такой зов, но Извеча не знал языка дварфов. Тем не менее что-то понял:

– Нас уже зовут?..

– Нас уже зовут… – повторил Херик. – Они прорыли проход в подвал. Только… Только там нет твоей жены и дочери…

* * *

Старосты четырех виков собирались там же, перед каменным очагом в общей комнате. И привычно расселись и разлеглись прямо на полу, подложив под себя оленьи шкуры. Все они были уважаемыми людьми, но Ансгар предпочел не заводить долгий разговор и не собирался расспрашивать гостей о жизни в виках, хотя давно уже не был дома, и спросить должен был хотя бы из простой вежливости. Его сейчас интересовали лишь собственные дела, и он этого не скрывал. И даже умышленно подчеркивал свой интерес только к ним, чтобы сразу провести грань, разделяющую того юного Ансгара, которого помнили жители виков раньше, вежливого и доброжелательного сына конунга, с этим Ансгаром – полноценным конунгом. Ансгар и припомнить случая не мог, чтобы отец его сам поинтересовался тем, как живут люди в виках. Если им что-то требовалось, они приходили к Кьотви и просили, как о милости. Если что-то требовалось ему, то он с них просто спрашивал. О равноправии речи быть не могло. И Ансгар взял на вооружение ту же политику, что старостам с непривычки казалось, может быть, слегка странным. Но длинный меч на боку юноши подтверждал, что он имеет право спрашивать так.

– У нас сложная ситуация. Мы вступили в открытое противостояние не только с ярлом Торольфом Одноглазым, который пытается меня уничтожить, чтобы занять место конунга. Причем пытается сделать это прямо здесь, в доме, который намеревается разграбить и свалить все на дварфов. С этим мы сможем бороться. Сами дварфы нам помогут. Но против нас еще и Дом Синего Ворона, и, возможно, через некоторое время поднимется шведский Дом Еталандов. Удара можно ждать с любой стороны. Торольфу в дополнение ко всему помогает колдун Гунналуг, с чем мы тоже должны считаться. Положение слегка смягчает только то, что Еталанды и поддерживающие их шведские ярлы в настоящий момент идут войной на Дом Синего Ворона, и в это время находится в плавании к дальним берегам их верховный ярл, и Синим Воронам во главе с Гунналугом будет не до нас и не до Одноглазого ярла. Поэтому, пока шведы воюют между собой, нам следует успеть разобраться с ярлом Торольфом. Но и для этого нужны все силы и решительность. Выборы конунга назначены на послезавтра…

– Уже на завтра, конунг… – поправил Хрольф. – Новый день уже наступил.

Ансгар глянул в окно, за которым давно уже было светло.

– Да, я просто оговорился. Выборы уже завтра. К вечеру сегодняшнего дня мне нужны все воины, которых можно собрать по нашим викам. Каждый, кто в состоянии держать оружие, может пригодиться. Повторяю – к вечеру, когда я буду уже расставлять отдельные отряды по местам, а кое-кого, возможно, и отправлю с заданием. А до этого я хотел бы посмотреть, что мы смогли собрать и на кого я могу рассчитывать. Вскоре я вынужден буду сделать одно дело. Для этого мне придется уехать. Вернусь я после обеда. К тому времени в каждом вике должна быть собрана рать. Я приеду посмотреть… Сейчас кто-то может сказать, сколько человек готов выставить?

– Я запретил рыбакам выходить в море. Не до того… У меня семьдесят шесть человек, конунг, – первым доложил большеносый Хрольф. – Все уже готовы выступить, как только ты прикажешь. Каждый ждет команды в доспехах и при оружии. Чтобы не сидели без дела, я приказал пока делать стрелы. Они нам сгодятся…

Недавний строгий голос и окрик, похоже, возымели действие. Староста уже начал понимать, что имеет дело с настоящим конунгом, а не с вежливым наследником, которого следует учить жизни. И разговаривал не как с мальчиком, которого разрешается порой даже пожурить и перед которым можно проявлять собственные чувства, а как с человеком, который не потерпит ослушания. В глазах Ансгара отчетливо читались твердость и воля конунга Кьотви. Меч последнего конунга, видимо, передавал не только силу, но и характер.