Пермская обитель - Фридрих Незнанский

Иван Иванович действительно был покорен лирическим тенором Сереброва. Помимо голоса у того еще имелось природное умение сознательно управлять дыханием. Большинство девушек и юношей приходится долго учить петь «на дыхании». Андрей же чувствовал необходимость этого навыка интуитивно. Он дышал медленно и плавно, настолько глубоко, что его грудная клетка максимально расширялась. Выдыхание совершал с возможно меньшим усилием. А ведь от правильного выдоха вокалиста зависит сила звука и его длительность.

Пение Андрея приближалось к идеальному. Не за горами было время, когда его лирический тенор сумел бы достичь высот Лемешева, а потом и превзошел бы легендарного певца. Да произошел с парнем несчастный случай: зимой какие-то хулиганы ограбили его, при этом жестоко избив. Без шапки, почти час он пролежал на морозе, пока случайные прохожие не помогли ему. Потом были две операции, лечение, все мыслимые и немыслимые процедуры, массаж. Только ничего не помогло: в гортани произошли необратимые изменения. Как вокалист Андрей пропал. Ему больше было не суждено петь.

Сегодня на работу к Ивану Ивановичу неожиданно пришел молодой московский следователь. Вернее, сначала тот явился к директору, а уже Татьяна Юрьевна привела его к Кизилову. Она работает в училище сравнительно недавно, а Иван Иванович — с первого дня. А вопросы следователя относились к прошлому времени.

Аккуратно и скромно одетый молодой человек владел исключительным даром общения. Через несколько минут Кизилову уже казалось, что он давным-давно знаком с этим Владимиром Григорьевичем. Очевидно, умение разговорить собеседника является одним из необходимых качеств настоящего сыщика. Если это так, то Яковлев далеко пойдет.

Москвич рассказал, что он сотрудничает в следственной бригаде, расследующей убийство эстрадной певицы Людмилы Репиной, произошедшее пять дней назад. Про трагический случай во Дворце государственных торжеств Кизилов, разумеется, слышал. Следователь рассказал о тех обстоятельствах вокруг этого события, которые удалось выяснить.

— Подозреваемые есть. Говорю во множественном числе, хотя, возможно, правильнее было бы сказать в единственном. Пока все версии весьма расплывчаты. Тем не менее есть причины для моего визита в Пермь.

Во-первых, человек, уезжавший вскоре после убийства Репиной из Дворца торжеств, потерял в машине юбилейный значок вашего училища.

— Значки же не номерные.

— Понимаю. Это лишь маленький штрих. К тому же не факт, что уезжал убийца. Может, случайное совпадение. Во-вторых, Муромцева, жертва репинского коварства, ваша воспитанница. В-третьих, опекающего ее молодого человека, с чьей нелегкой руки Янина познакомилась с певицей, она знала в лицо, поскольку раньше встречала его в училище. Фамилию его девушка не знает, тот представился как Артур. Возможно, это не настоящее его имя. Однако когда идешь по следу, приходится хвататься за всякие мелочи.

Насколько помнил Кизилов, среди ровесников подозреваемого в «Пермской обители» был всего один мальчик с таким именем — Артур Погосянц. Он по-прежнему живет в Перми, от музыки далек. После училища Артур закончил политехнический институт, известен в городе как специалист по компьютерам. Сейчас у него свое интернет-кафе, он вкалывает с утра до вечера, и вряд ли у него есть время для поездок в Москву.

Ивану Ивановичу вспомнился еще один Артур, который учился в Институте культуры. Тот факультативно занимался у него фортепиано. Но тому уже далеко за тридцать.

— Насчет имени я особых иллюзий не питаю, — сказал Яковлев. — Вымышленными именами прикрываются сплошь и рядом. Но все-таки будем пока придерживаться той версии, что этот лже-Артур худобедно имеет отношение к училищу.

— Боюсь, что в этом случае я ничем не смогу быть вам полезен, — расстроился старый преподаватель.

После этого они поговорили на отвлеченные темы. Будучи патриотом своего города, Кизилов рассказал москвичу о пермских достопримечательностях, настоятельно советовал, прямо-таки уговаривал побывать в известнейшем чуть ли не на весь мир музее деревянных скульптур. Готов был чуть ли не за руку повести его туда, да сам же вспомнил, что сегодня понедельник — в галерее выходной. Яковлев отнес такую пылкость на счет того, что Иван Иванович сам занимался резьбой по дереву. Даже в учительской, где они беседовали, нашлось несколько сработанных им миниатюрок, которые с гордостью были продемонстрированы гостю. Метод работы Кизилова хорошо знаком многим: он собирал причудливые сучки и ветки, которые при помощи ножичка легко превратить в фигурку дельфина, бобра или голову лебедя с раскрытым клювом.

Вскоре Владимир позвонил в Москву и пересказал Турецкому свой разговор с преподавателем.

В свою очередь Александр Борисович поделился новостью с Галей Романовой:

— Если исходить из того, что он назвался Янине вымышленным именем, получается, что не такой уж это невинный агнец. Наверное, имеет смысл проверить среди нераскрытых дел что-нибудь похожее. Почему среди нераскрытых, понятно? Если бы человек попался, то уже сидел бы и не совершал новых преступлений.

— Почему среди нераскрытых, я как раз понимаю. Я не могу взять в толк, почему вы говорите о похожих.

— Галя, у каждого преступника свой почерк, привычки. Это же азы нашей профессии.

Романова выбрала из картотеки погибших эстрадных певцов. Некоторые из них стали жертвами автомобильных или авиационных катастроф. Другие были жертвами бытовых разборок, одного, например, зарезала теща. После постепенного отсеивания в улове осталось одно дело. Зато такое, что Романова не выдержала и пулей помчалась к Турецкому. Перед дверью его кабинета Галина попыталась сдержать свой пыл и вежливо постучалась. Войдя в кабинет, с трудом сдерживая торжествующую улыбку, медленно направилась к столу.

Александр Борисович, мельком взглянув на нее, сказал:

— Что там за радость случилась у тебя? Не томи.

Галина выпалила:

— Ровно пять лет назад во Дворце торжеств, во время концерта, посвященного Дню милиции, был убит выстрелом в сердце певец Игорь Прыжков!

Кизилов с наслаждением слушал, как Наташа Козельская поет «Восточный романс» Глазунова, весьма сложную вещь для исполнения. Его лицо было неподвижным и строгим, в глазах же читалось одобрение.

По внешнему виду Ивана Ивановича в нем трудно распознать человека музыкального мира. Многие его коллеги любят подчеркнуть свою принадлежность к богеме: экстравагантные курточки, длинные волосы, шейные платочки. В этом смысле Кизилов сделан из другого теста: носит простые костюмы, у него ничем не примечательная стрижка. Встретив такого на улице, затруднишься определить профессию. Видно только, что интеллигентный человек.

Кизилов был прирожденным педагогом, работал со своими учениками не жалея сил, относился к ним, можно сказать, по-отечески. Помимо всего прочего, такое отношение было вызвано тем, что с родным сыном по злой иронии судьбы произошла осечка — у Димы начисто отсутствовал музыкальный слух. Тут он был феномен. Даже в обычной школе его не приняли в сводный хор учеников шестых классов. К 8 Марта мальчики готовили девочкам музыкальный подарок — разучивали песню, а Диму, услышав один раз, не приняли. После уроков руководительница хора заходила в класс и придерживала дверь рукой, чтобы мальчишки не разбежались. Кизилова же она беспрепятственно отпускала. Поначалу ему было обидно ощущать себя изгоем, но очень быстро выяснилось, что все мальчишки ему страшно завидовали. Пока он беззаботно играл в футбол, они были вынуждены битый час разучивать «Из-за острова на стрежень…».