Лед - Лалин Полл

Том зашел за спину Шона и положил руки ему на плечи.

– Я знаю своего друга и доверяю ему. Словом, если вы не можете побить их, объединяйтесь с ними.

И он снова сел на место.

Долгое время никто не мог сказать ни слова. Атмосфера изменилась. Адвокат и бухгалтер уставились на Тома с тем выражением благоговения, которое Шон уже видел на лицах людей. Лэптоп Могенса Хадбольда пискнул один раз, второй, третий, четвертый, и все стали приходить в себя. Хадбольд взглянул в сторону каминной полки и махнул рукой. Только тогда Шон заметил крохотную камеру, спрятанную в цветах.

– Да, – кивнул Могенс Хадбольд, – прошу прощения, что не сказал вам, но наша встреча транслировалась по интернету. Члены семьи хотели присутствовать, только дистанционно. – Он рассмеялся. – Иногда я сомневаюсь, доверяют ли они мне?! Нет-нет, это чтобы они наверняка могли составить свое собственное мнение.

Он повернул экран лэптопа к Шону и Тому, и те увидели сразу несколько окошек с лицами членов семьи Педерсен.

– Это было очень впечатляюще, – прозвучал женский голос с экрана. – Мы дадим вам знать. Takk[10], Могенс.

Хадбольд ответил что-то скороговоркой на норвежском и закрыл лэптоп.

– Мистер Хардинг, – сказал он, – кто-то вроде героя для молодого поколения, вы это знаете. Это они подняли весь этот шум насчет правильного покупателя. А старшие – ну, вы знаете, какими мы становимся с возрастом. Для нас важна безопасность. И деньги! Но сила за молодыми. – Он встал, а вместе с ним адвокат и бухгалтер. – Большое спасибо за выражение вашей позиции.

Встреча была окончена. Шон тоже встал:

– Вы ни о чем не хотите спросить меня?

Могенс Хадбольд покачал головой:

– Мы проверили ваших партнеров: мисс Мартину Деларош и мисс Рэдианс Янг. Мы удовлетворены вашими финансовыми обязательствами. И, конечно, нам известно о роли мистера Хардинга в движении по защите окружающей среды. А вам известен Мидгардфьорд, так что говорить больше не о чем. Всем ясен предмет обсуждения. Вы – последний кандидат, и, я надеюсь, семья не заставит нас долго ожидать решения. – Старик подмигнул Шону, когда тот проводил их до двери. – Мне тоже не терпится узнать, к чему они придут.

Они оба молчали в лифте, спускаясь к выходу. Том был оживлен, Шон – вне себя. Но только когда они вышли на улицу, его прорвало:

– Ты знал, что там камера!

– Угу. Хочешь выпить? – Том усмехнулся. – Я подыхаю.

Они вошли в первое же заведение, где пахло пивом. Был ранний вечер – необычное время для посещения паба, но сегодня все было необычным. Шон взял Тома на эту встречу как свой талисман, а оказалось, что он-то и провел переговоры. Шон не произнес и нескольких слов. Том обхватил его одной рукой за плечи.

– Я был не так уж плох, а?

– Ты был полнейшей, полнейшей скотиной. Они тебя обожали.

– Не перестарался?

– Ты как с цепи сорвался, я даже хотел приструнить тебя.

– Зато есть результат.

Том заказал две пинты, не спрашивая, что будет его друг. Шон уже давно отвык от пабов – он, разумеется, не был похож на типичного выпивоху, заглянувшего в паб среди недели. Но и заниматься бизнесом он был сейчас не в состоянии – его распирало от негодования на Тома, вероломно ставшего гвоздем его программы.

– Ты самый эгоистичный ублюдок, которого я встречал, Том. Ты это знаешь?

– Ты очень любезен. Если бы я там рассусоливал, ты бы потерпел крах.

Принесли их пинты. Они чокнулись.

– Скотина.

– Скотина.

Они много пили и легко болтали о текущих делах, не касаясь только Мартины. Том поблагодарил Шона за фотографию. Они обсудили недавнее закрытие Суэцкого канала, возрождение скинхедов и вспомнили общего друга из колледжа, которого не так давно убили на Украине.

– Мы его недооценивали, – признал Том. – Проморгали героя.

– Как и тебя, – сказал Шон. – Ты герой.

Том осушил свою пинту.

– Получи Мидгард – и ты тоже станешь героем.

Шон ощутил, как по телу разливается жар, но не только от пива и послеполуденного солнца, светившего сквозь травленые оконные стекла. Решать мировые проблемы с Томом, накачиваясь пивом засветло, – какое же это было редкостное удовольствие. Он собирался сказать ему это; он даже был близок к тому, чтобы сказать, как сильно скучал по нему, заказав еще пару пинт, но тут открылась дверь, и вошла прекрасная незнакомка.

Ей было лет двадцать пять, ясное лицо, простая одежда. Шон невольно втянул живот и сел ровнее. Она оглядела помещение и с очаровательной улыбкой направилась в их сторону. Возможно, она бывала в одном из клубов Шона и сейчас узнала его. Он приготовился. Но Том его опередил, обняв девушку за талию. Они поцеловались.

– Я готов, – сказал он.

– Тогда привет и пока, – сказала она Шону игриво.

– Ты мне кого-то напоминаешь, – сказал он ей. – Мы не встречались?

– Я живу в Берлине. Вы там бываете?

– Боже правый, – изумился он. – Том, она вылитая Руфь.

– Ерунда.

– А это хорошо? – спросила девушка, попеременно глядя на них обоих. – Кто такая Руфь?

– Наша общая знакомая, – сказал Том. – Блестящая женщина.

Девушка просияла:

– Тогда я совсем не против.

Шон пялился на нее, пока Том не стукнул его легонько по плечу.

– Скажешь мне потом, как они ненавидят меня.

Шон невольно улыбнулся, глядя, как они исчезают на улице, растворяясь вдвоем в раннем вечере. Он оказался в одиночестве, порядком захмелевший и опустошенный.

Прекрасная немочка годилась Тому в дочери, хотя у него не было детей. Но Шон сразу подумал о собственной дочери Рози. О сердитом и грустном подростке, не желавшем понять, что ее отцу важнее было чувствовать себя мужчиной, чем мужем. Что ее мать превратилась в наседку, видевшую только его слабости и не верившую в него. Ведь это Гейл была виновата в его неудаче, слишком многого она от него требовала.

Шон знал, что он пьян, но, может, именно сейчас и был лучший момент рассказать Рози, как он себя чувствовал. И попросить у нее прощения за все свои проступки. Сидя за барной стойкой, он вынул телефон. Сразу включился автоответчик. Это хотя бы было лучше, чем услышать несколько гудков перед тем, как она сбросит звонок. И понять, что она не хочет с ним говорить. Но сейчас она была просто занята. Тогда он позвонил Мартине и тоже попал на автоответчик.

Почему они не отвечали? А Том, говнюк, даже не сказал ему о своем плане, а ведь он должен был все тщательно спланировать. Как будто это позволило бы ему вмешаться или что-то изменить. Шон оставил пинту недопитой. Только грустные старики пили в одиночестве ранним вечером. Вот что сделал с ним Том.