Расцвет и упадок цивилизации (сборник) - Александр Александрович Любищев

казни, сохранялась жизнь, по крайней мере, до выкармливания ребенка, а большей частью беременность спасала ей жизнь. У нас же аборт абсолютно свободен, он производится ежегодно сотнями тысяч (поэтому, если начинать возраст человека, как это делают вполне логически китайцы, не с момента рождения, а с момента зачатия, детская смертность у нас окажется много выше официальной цифры, и средний возраст тоже снизится). Для молодых врачей операция аборта считается одной из трех наиболее важных, и молодой врач не вправе отказаться выполнить роль палача новорожденного человека по приговору советской мамаши.

С точки зрения естественного права не только законодатели, сотворившие такой закон, но и все исполнители должны быть отданы под суд. Мы знаем: сами немцы (сужу по кинофильму «Сумасшедший поневоле») судили медиков, подписавших заключение на стерилизацию, но это как будто было только тогда, когда стерилизация производилась по политическим мотивам. Поэтому американцы во всяком случае не могли судить министра юстиции за закон о принудительной стерилизации наследственно отягощенных, что защищается многими генетиками. У нас стерилизацию неполноценных по евгеническим соображениям (правда, прибавлялось, что требовалось «уговорить» неполноценных и получить согласие на стерилизацию, но мы знаем советский смысл слова «уговорить») защищал в брошюре «Антропогенетика на службе социалистическому обществу» известный ученый А. С. Серебровский. Ему влетело (в частности, в недурном стихотворении Демьяна Бедного), но его не только не привлекали к судебной ответственности, но даже из партии не исключили.[27]

Второе обвинение Янинга гораздо серьезнее: что он председательствовал на суде и добился обвинительного смертного приговора еврею за предполагаемую связь с молодой немкой (кстати, добровольного приезда этой немки на суд, вопреки воле ее мужа, говорившего, что немцы не должны свидетельствовать против немцев, добился полковник – главный обвинитель).

Немец мог бы бросить встречное обвинение американцу: а разве мало случаев, что расисты юга США приговаривают к смертной казни негров, обвиняемых, часто несправедливо, в изнасиловании белой женщины, причем часто добровольная связь белой женщины с негром рассматривается как изнасилование. И однако расисты юга, их присяжные заседатели не привлекаются к федеральному суду, а насколько мне известно по газетам, не было случая чтобы присяжные заседатели расистских южных штатов признали бы виновным белого, справедливо обвиненного в убийстве негра. Немцы могли сказать: «А судьи кто?».

Но в европейских странах-победительницах нет расистских законов, а у нас расизм строго карается. Значит, если бы вместо американца на судейском кресле сидел русский, то все было бы в порядке? Пожалуй, не совсем. Во-первых, настоящий расизм в СССР хотя и лишен детального основания, но существует в виде антисемизма и даже в виде негрофобства в тех городах, где довольно много учащихся негров (как, например, в Ульяновске). И ужасное дело врачей-«отравителей» чрезвычайно сильно пахнет антисемизмом. Оно проводилось, как почти все такие судилища, втайне, а процесс, о котором идет речь в фильме, шел совершенно открыто при явном одобрении собравшейся публики. Это снижает ответственность судей, но усугубляет ответственность немецкого народа в целом, чего придется дальше коснуться подробнее.

Но если в нашем Союзе нет легального расизма и, в частности, антисемитизма, то даже в действиях наших руководителей часто прощупывается ясно выраженная антисемитская подоплека. Возьмем одно из явных преступлений Хрущева, дело валютчиков, где уже после вынесенного весьма сурового приговора (10–15 лет) Хрущев провел новый варварский закон, карающий спекуляцию смертной казнью, и, вопреки всяким законам, уже осужденных валютчиков вновь судили по новому закону и приговорили к смертной казни. Большинство осужденных были евреи. А кроме того, дружба Сталина с Гитлером и дружба Хрущева и нашего нынешнего руководителя[28] с Героем Советского Союза Г. А. Насером, который был в прошлом офицером армии Роммеля… У Насера очень долго висел в кабинете портрет Гитлера, он (как и другие арабские вожди) не скрывает, что его мечтой является полная ликвидация Израиля, и в силу какого-то нового «естественного права» считает воду Иордана арабской водой (его слова напечатаны у нас в газетах). Так что и у нашего Союза даже в этом вопросе «рыльце крепко в пушку» и мы не имеем права осуждать за проведение в жизнь расистских законов. Впрочем, расизм в смысле «классового расизма» у нас широко проводился в жизнь, об этом позже.

Таким образом, те дела, за которые судился именно Эрнст Янинг, не такого рода, чтобы судьи имели право его судить, так как сами в этом грешны. Но остановимся.

Коснемся теперь обвиняемых в целом всей нацистской партии и всего германского народа, таких преступлений, которые не зарегистрированы у стран-победительниц. Это прежде всего истребление детей-евреев, цыган и некоторых других «неполноценных» национальностей, умерщвление детей с какими-либо вредными качествами и прочее. Иногда их губили в душегубках, иногда в качестве акта милосердия предварительно им впрыскивали морфий, и они умирали без страха и мучений. Совершались ли такие преступления в странах-победительницах? Мне говорили, что да. Планомерного истребления детей врагов, даже классовых, у нас, насколько мне известно, не было. Действительно, истребление детей противников и угон мирного населения на принудительные работы в Германию – два реальных кошмарных преступления, за которые союзники могли судить руководителей Германии, так как такие преступления действительно являются новым вопиющим нарушением естественного права. В Советском Союзе, напротив, даже в разгар гражданской войны к детям проявлялось исключительно заботливое отношение, что признают и враги Советской власти.

Но если умышленное убийство детей в нашей стране не имело места, то имело место беспощадное проведение мероприятий, приведших к гибели миллионов детей. Результатом коллективизации (что можно проверить по Малому энциклопедическому словарю) в то время явилось сокращение численности украинского и казахского народов, наиболее пострадавших от коллективизации. Отражением этого явилось и то, что во многих селах Киевской и Полтавской областей в школу почти не было приема, так как все дети соответствующего возраста вымерли. Так как рождаемость в это время на Украине была порядка 40 на тысячу населения в год, а на Украине было около 30 миллионов населения, то за два года получается около 2 миллионов 400 тысяч детей – жертв коллективизации. А медленная смерть от голода несравненно более мучительна, чем даже смерть в душегубке. Правительство не могло и не имело права не знать об этих кошмарах, но оно перло к своей цели коллективизации, невзирая на чудовищные жертвы. И участь детей кулаков и подкулачников не вызывала сожаления у остервенелых руководителей коллективизации.

Это нашло свое выражение в романе (и кинофильме) Шолохова «Поднятая целина». В этом фильме один из товарищей Давыдова, помнится, Разметнов, сохранивший еще человеческую сознательность, говорит, что ему стало жаль детей раскулаченных крестьян (а имущество одного из «кулаков»