Путь к звездам. Когда гороскопы сбываются - Александр Зараев

Я, честно говоря, в эту историю не поверил, но Вронский ее на полном серьезе рассказывал. После встречи я обратился к нему:

— Сергей Алексеевич, все-таки эту историю можно рассказывать в кругу близких друзей, которые вам доверяют, а вот на публике рассказывать вещи несколько бездоказательные сложно.

А он улыбнулся и ничего не ответил.

У Сергея Алексеевича было свое восприятие мира, иногда он любил шокировать публику. Присущ ему был такой эпатаж — создавал некий особый магический ореол. Но при этом у него действительно была сильная энергетика. Мои знакомые экстрасенсы из Академии астрологии и Академии энергоинформационных наук, с которыми я знакомил Вронского, говорили, что у него сильное поле и он вполне может быть целителем. Он и сам подтверждал, что действительно занимался не столько астрологией, сколько целительством. А вот в плане астрологии у него было такое, знаете, как сапожник без сапог. Как-то раз он показывал мне гороскоп:

— Смотри, как я с этим человеком очень хорошо согласуюсь: у нас творческие дела, бизнес и прочее.

Я говорю:

— Да, это так, все это есть. Но вы пробудете в отношениях еще где-то полгода, а потом вы с ним можете очень сильно разругаться.

— У нас все хорошо будет, — он не поверил мне.

К его чести, должен сказать, что когда я в конце 1990 года вез его на своей «восьмерке» в Звенигород на Первую международную астрологическую конференцию, он вспомнил эту историю и сказал:

— Да, ты знаешь, ты был прав, а я ошибался. Как ты и сказал: в августе 1990 года мы сильно разругались. Книжки я теперь буду уже в другом издательстве издавать.

А я уже знал, что у них возникло какое-то очень серьезное финансовое и эмоциональное напряжение.

У Сергея Алексеевича была интересная манера составлять описание гороскопов. История прямо-таки магическая. Я лично видел, как он дает расшифровку гороскопа. Дело было в те времена, когда тексты еще печатали на пишущей машинке. Вот он берет натальную карту человека, ставит ее перед собой и начинает на машинке стучать: рассказывает, какие аспекты в гороскопе, какие особенности, планетарные влияния — расписывает подробности. Описание идет почти как автоматическое письмо — не задумываясь, он лупит по клавишам и очень быстро рождается текст. Я зашел как раз к нему и увидел, как он работает, удивился и говорю:

— Сергей Алексеевич, а как это получается? Обычно нужно вначале черновик набросать, потом проверить, отредактировать и только потом расшифровку для клиента составлять…

А он отвечает:

— Ты знаешь, у меня есть духовный учитель.

— Кто такой?

— Это астролог XVII века, он написал несколько толковых книг, я его слышу.

Я предположил сразу:

— Это случайно не Морен де Вильфранш[47]? Был такой известный французский астролог, по-моему, семь книг оставил после себя, где-то в середине XVII века жил.

Он очень удивился:

— Что, слышал о нем?

— Да, знаю. Мы хотели даже его книжки переводить и издавать. В Ленинской библиотеке я видел оригиналы его книг. Я их, естественно, прочитать не мог, но я видел, что есть такой астролог. Видел даже его портрет, там фотографии есть.

Вронский меня после этого очень сильно зауважал и рассказал:

— А я с ним постоянно нахожусь в контакте, он мне помогает делать эти гороскопы, экономит мое время.

— Прямо диктует?

— Да. А я записываю.

Жизнь Вронского строилась тоже мистически, не столько, может быть, по гороскопу, сколько по некоему духовному сценарию. В частности, однажды он вдруг заявил:

— Татьяна, ты знаешь, мне сказали, что я должен жениться.

Ему тогда было лет 75, наверное. Татьяна Тайнс, конечно, удивилась:

— Сергей Алексеевич, с чего вдруг? Вы столько лет жили один.

— Нет, сказали, что есть где-то в твоем окружении женщина, которая может и должна стать моей женой.

И потом действительно одна из знакомых Татьяны — Лилиана Жукова — пришла с ее подачи к нему на прием. У нее была незаживающая язва на голове или рана, последствия травмы. И Сергей Алексеевич стал помогать ей эту рану залечивать. В конечном итоге они поженились. Я даже мог на их свадьбе оказаться — он меня приглашал, но у меня не было возможности приехать. Татьяна Тайнс была этакой посаженной матерью. Лилиана потом ему много помогала, он написал почти двенадцать томов по классической астрологии, когда они перебрались в Прибалтику. После его смерти — она правопреемница, благодаря ей книги Вронского продолжают выходить.

Лилиана рассказывала Юлии Бугуевой и Татьяне, что очень странно было с ним жить, потому что бывало такое: вдруг он встает с утра и говорит:

— Ты знаешь, сегодня мне сказали, что надо поголодать.

— С чего вы так решили? — она так и не перестала называть его на «вы».

— Мне сказали, надо организм почистить, потому что со мной не могут войти в какой-то контакт.

— А сколько вы будете голодать?

— Я не знаю, буду голодать, пока не скажут, что хватит.

Голодал он дней двадцать, не переставая. Лилиана рассказывала:

— Я уже была в шоке, волновалась за него. Но вот двадцать дней он проголодал и вдруг говорит: «Все, мне сегодня сказали, что я могу выходить. Приготовь-ка мне картошечки отварной».

Мы знаем, что голодание — тонкий и сложный процесс. А он эту картошечку с большим удовольствием тут же горяченькую навернул с маслом и стал уже дальше питаться как обычно. Без всякого выхода, без ничего, никаких у него проблем не было со здоровьем.

А странности у него действительно были. Несомненно, что он обладал экстранормальными способностями. Многие рассказывали, как он уже после смерти приходил к ним во снах и говорил какие-то знаковые вещи. В частности, Лариса, моя покойная ученица, провела целую сессию ночных контактов с Вронским. Затем она сама навещала свою маму, впрочем, это уже другая и не слишком приятная история. Возможно, в конце книги мне придется сказать о ситуации, созданной ее мамой, несколько слов. А сейчас проведу еще одну параллель с Вронским.

Когда я работал в Зеленограде, у меня начальником был Валентин Сергеевич Богданов. По гороскопу он был Овен, но на переходе: он родился 20 апреля 1927 года. Родом из-под Ростова. А вы знаете, кто в этот день родился? Гитлер. Ему и в Германии говорили: «О, ты родился вместе с Гитлером! 20 апреля, не каждому так удается!» Ему было шестнадцать, когда в 1943-м или 1942-м году его вывезли во время войны на работу в Германию. Работал Богданов на немцев. У него такая была сложная судьба, почти как у Вронского. После Германии его забрали так же, как и Вронского, в лагерь, и он там отсиживал за то, что сотрудничал с немцами. Пацана забрали на работу немцы, а после того как освободили, наши же направили в лагерь работать. Он там заболел туберкулезом, чуть не умер, но нашел выход, может, кто подсказал. Он и сам был умный парень. Подал в обход лагерного начальства заявление на поступление в техникум. И его заочно приняли. Был сделан вызов из этого учебного учреждения прямо в колонию. Тогда государственная машина была очень жесткая, и нельзя было отказать: его должны были отпустить. Стал учиться. После лагерной жизни ему половину желудка отрезали — язва. Потом он уезжал в Киргизию, год, наверное, лечил туберкулез, вылечился, приехал и защитил кандидатскую диссертацию.