Месть графа - Барбара Картленд

Если Ранию представит сам принц-регент и при этом станет открыто восторгаться ею, то большинство красоток и молодых повес последуют его примеру.

Возвращаясь на Беркли-сквер, он думал о том, что нанес по самолюбию Сильвер столь же болезненный удар, как и тот, коим она уязвила его.

Единственное, что ему теперь предстояло, – это позаботиться о том, чтобы Рания не подвела его, но он был уверен, что этого не случится.

Как говорил он себе ранее, ее красота просто нуждалась в достойном «обрамлении», поскольку сейчас ее скрывали поношенный наряд и неумение подать себя в лучшем свете.

Она была очень привлекательна – сущий дар богов.

Но людям ее красота должна быть представлена наивыгоднейшим образом.

Подобно любой драматической героине, впервые выходящей на сцену, ее следовало правильно подать на соответствующем фоне, дабы аудитория сполна могла бы ее оценить.

И он прекрасно отдавал себе отчет в том, что сумеет добиться того, чтобы она предстала на самой лучшей и наиболее подходящей для этого сцене.

В Карлтон-хаусе.

На таком фоне ей требовалось лишь правильное эффектное платье и самая модная и изящная прическа.

Майору Монселлу, решил Чарльз, придется приложить все старания к тому, чтобы пригласить Антонио, самого популярного и востребованного парикмахера в Лондоне.

Антонио был итальянцем, представившим несколько различных направлений в создании причесок, которые произвели фурор в обществе, и перед любым мало-мальски важным балом каждая леди из Мейфэра требовала к себе именно его.

«Мне он не откажет, – решил Чарльз, – особенно когда узнает, где будет ужинать Рания!»

Подъезжая к своему дому, он думал о том, что прическа Рании станет, без сомнения, венцом ее красоты и, поскольку предполагалось, что она выйдет за него замуж, ей можно будет надеть некоторые из тех роскошных украшений, которые принадлежали его матери.

Впрочем, это не касалось семейной тиары, носить которую могли только замужние женщины. Однако же и помимо нее в наличии имелось несколько бриллиантовых звезд, которые она могла вколоть в волосы, и они прекрасно подойдут к тем бриллиантам, которыми он собирался украсить ее лебединую шею.

Останавливая лошадей у Линдон-хауса, Чарльз все еще продолжал планировать первый выход Рании в свет.

Как обычно, перед ним расстелили красную ковровую дорожку, и он поднялся по ступеням, думая о том, что поступил очень разумно.

Он испытывал почти такое же удовлетворение, как и на войне, когда ему удавалось застать врагов врасплох – и они погибали или попадали в плен еще до того, как успевали выстроить свою оборону.

Завтра вечером ему предстояло сразиться с Сильвер, и он был вполне уверен в том, что выйдет победителем еще до начала битвы.

Вернувшись домой, Чарльз не стал посылать за Ранией, и потому она увиделась с ним только тогда, когда сошла вниз к ужину.

Единственное платье, которое она могла надеть, было тем самым, которое она надевала вчера, во время ужина с Гарри.

Поскольку оно прекрасно шло ей, Чарльз отметил, что она выглядит еще красивее и очаровательнее прежнего.

В своей гражданской жизни ему доводилось ужинать со многими женщинами, тем не менее он не мог припомнить ни одной, которая бы не болтала без умолку о себе самой или не флиртовала бы с ним.

А вот Ранию интересовали вопросы политики и общества, она буквально засыпала Чарльза вопросами, на которые он с удовольствием отвечал.

Они даже немного поспорили по нескольким историческим вопросам, и Чарльзу пришлось признать ее правоту.

Когда же после ужина они перешли в гостиную, Рания сказала:

– Как славно, что я могу разговаривать с вами так, как не разговаривала ни с кем после смерти папы.

– А как же Гарри? – полюбопытствовал Чарльз.

– О, Гарри интересуют лишь лошади да поместье, да и, сами понимаете, в последнее время наши разговоры были довольно унылыми.

– Что ж, теперь об этом можно забыть, а после завтрашнего вечера, я уверен, вы захотите говорить только о себе самой.

Рания рассмеялась:

– Это было бы чрезвычайно скучно. Я бы предпочла поговорить с вами о большом мире и тех людях, которых вы встречали и которые наверняка были лучшими в своем деле.

Чарльз понял, что в ее лице столкнулся с крайне необычным подходом ко всему, о чем его расспрашивали ранее, и потому он в меру своих сил постарался удовлетворить любопытство Рании о тех выдающихся личностях, с коими свел знакомство в Париже во время службы в оккупационной армии.

Особенно ее заинтересовали послы иностранных держав.

За ужином они засиделись дольше, чем он рассчитывал, и, взглянув на часы, Чарльз с изумлением отметил, что те показывали уже половину двенадцатого.

– Вам пора немедленно отправляться в постель, Рания, потому что я хочу, чтобы завтра вечером вы выглядели сногсшибательно, без темных кругов под глазами!

– В моем возрасте едва ли у меня появятся круги под глазами или морщины, но если я вам больше не нужна, то, разумеется, я удаляюсь.

При этих словах она засмеялась и добавила:

– Знаете, я хочу поблагодарить вас за все, что вы для нас делаете, за всю вашу безграничную доброту! Похоже, в английском языке нет таких слов, которые смогли бы выразить то, что я чувствую.

– Мне не нужна благодарность, Рания. Я всего лишь хочу, чтобы завтра вечером вы безупречно сыграли свою роль, каковая, надеюсь, позволит вам засверкать, словно утренняя звезда на небе.

– А я только надеюсь на то, что сумею справиться с этой задачей так, чтобы не упасть в грязь лицом и не уронить вашего достоинства. Это, конечно, было бы зрелищно и драматично, но вряд ли вы этого желаете!

– Ступайте в постель, – распорядился он, распахивая перед нею дверь, – и помните, что я – режиссер-постановщик этой драмы, и потому вы должны мне повиноваться!

– Естественно, сэр. Иного у меня и в мыслях не было, – игриво отозвалась она.

С этими словами она присела перед ним в низком реверансе, после чего, смеясь, убежала по коридору в сторону холла.

Чарльз же отметил, что она доставляет ему больше удовольствия, чем все его прежние знакомые, пусть сейчас он и использует ее в собственных целях.

Позже он приложит все силы к тому, чтобы найти ей достойного и богатого мужа, прежде чем ей придется вернуться обратно в деревню.

Он стал мысленно перебирать своих друзей, но не смог припомнить никого особенно примечательного, кто заслуживал бы такой красивой и веселой супруги, как Рания.

Она же обнаружила, что ее ждет горничная, дабы помочь ей раздеться, перед тем как ложиться в мягкую и удобную постель.