Час "Ч", или Ультиматум верноподданного динозавра - Евгений Соломенко

– Нет, не прибыл Колосков. «Вертушки» не было.

Здесь, в Мозамбике, Ледогоров числился советником по борьбе с бандитизмом – готовил президентских коммандос, учил их тактике борьбы с партизанами и диверсантами. Ему-то и поручили вместе со своими подопечными прочесать джунгли по курсу пропавшего вертолета.

Долго искать не пришлось. Судя по всему, «вертушка» летела над самыми кронами деревьев. Поэтому, получив пару пулемётных очередей, упала, но не взорвалась. Потом, спустя пару дней, знакомый медэксперт из советского госпиталя расскажет Роджеру: полковник был убит ещё в воздухе (смертельные ранения в голову и в грудь). А Вася, на свою беду, остался жив и попал в лапы к повстанцам.

– Но умер ещё до того, как его, понимаешь, обезглавили, – уточнил эксперт. И вздохнул: – И то понятно! Какое же сердце выдержит такие, понимаешь, пытки?

И ведь, черт побери, Васька не должен был лететь на этой треклятой «вертушке»! Полковника Колоскова всегда сопровождал его постоянный переводчик – капитан Горбонос. Капитан был хронический разгильдяй и горький пьяница. Другого такого давно бы в двадцать четыре часа выставили из Мозамбика под зад коленом, но у этого гадёныша имелась очень уж мохнатая лапа в Министерстве обороны. Лапа в широких генеральских лампасах. И потому все художества ему сходили в рук.

Вот и на этот раз «адъютант его превосходительства» нализался в полную сиську. По каковой причине лететь вместо него пришлось Васе.

И теперь Васю повезут на родину в запаянном цинковом гробу с крохотным слюдяным окошечком, а Горбонос опять обнимается с зеленым змием – отмечает, скотина, свое второе рождение.

Вернувшись в Мапуту, Роджер капитально испортил «имениннику» праздник: от души начистил ряху, опухшую от беспробудной пьянки. И торжественно поклялся:

– Сколько раз попадешься мне на глаза – столько будешь ходить с битой мордой! Понял, урод?

Говорят, капитан, напуганный такой перспективой, бросился названивать в Москву – жаловаться высокому покровителю. Но тот, видно, в это вонючее дело решил не вмешиваться. А может – не хватило силёнок дотянуться до Роджера, который, как-никак, не подчинялся Министерству обороны, а проходил по другому, чрезвычайно влиятельному, ведомству.

Но всё это будет – потом. Завтра, послезавтра, через неделю. А пока что Роджер бережно нёс перед собой Старыгинскую голову, и в голубых Васиных глазах застыли смертельный ужас и выгоревшее мозамбикское небо…

…Роджер проснулся, глянул на мутную темь за окном, потом – на прикроватный будильник. Ну, как всегда: четыре утра, самое время для очередного «Ау» из прошлого!

Неправда, что с войны возвращаются. Это – гиблая топь, и она никогда тебя не отпустит. Даже если военно-транспортный «Боинг» уже пропахал положенные тысячи километров до Москвы, и ты вернулся живым и не увечным, – не спеши радоваться, ошалело вглядываться в сверкающие витрины, в обтекающие потоки прохожих. Рано или поздно она призовёт тебя повесткой и пришлёт двух сопровождающих – твою память и твою совесть.

Война – шершавая гадина. Она вползет тебе в душу, в мозг и в кровь, в кончики пальцев, в корни волос. И ты будешь вскакивать среди ночи, обливаясь потом и всё ещё слыша стоны и крики, долетевшие из той, якобы прошедшей, войны. Потому что есть такой крик, который не смолкнет никогда, и есть такая боль, которую не лечат ни время, ни водка.

«А дикие гуси летели

И что-то кричали о смерти…», —

припомнились ему чьи-то стихи. Когда-то, немыслимо давно, Алексей Ледогоров помнил, чьи это стихи, и очень их любил. А теперь «дикие гуси» для него – не больше, чем кличка наёмников, ландскнехтов новейшего времени, профессиональных убийц и садистов.

Вот так это и убивает. Сперва – любимые стихи, потом – душу. Потом… Потом – всё, амба. После души уже нечего убивать…

* * *

Сидя в кабинете, подполковник Ледогоров продумывал свои действия в предстоящей операции, которую обозвал «Анонимный динозавр». Ещё раз пробежал глазами все пять страниц экспертного заключения, фыркнул недобро:

– То бабочка была!

Последняя строка нежного японского трёхстишия давно сделалась для Весёлого Роджера присказкой, которую он окрашивал в тысячу разных тонов – в зависимости от ситуации и состояния души. Теперешнее состояние подполковничьей души плохо сочеталось с безмятежностью поэта из страны цветущей сакуры.

Ледогоров, сопя, полез в карман, извлек на свет божий одноглазого Билли Бонса и водрузил на стол:

– Садись, старый кашалот. Будем военный совет держать!

Формально Билли Боне являлся забавным брелоком в виде пузатого и головастого пирата, а по сути – счастливым талисманом Весёлого Роджера.

– Два пирата – это уже коллектив! – говаривал Роджер, любовно разглядывая собрата по морскому разбою и то включая, то выключая подсветку. В непутёвого Билли были вмонтированы батарейка и лампочка, призванная освещать замочную скважину. Ледогоров щелкал кнопкой – и единственный глаз на разбойной роже маленького флибустьера загорался дьявольским огнем.

За пятнадцать лет их знакомства Билли Боне совместно с Алексеем Ледогоровым поскитался через никарагуанскую сельву и кубинскую сьерру, понюхал пороха на плоскогорьях Лаоса.

Весёлого Роджера трудно было назвать домоседом. Вот он на берегах легендарной Лимпопо обучает мозамбикских спецназовцев. Вот в Анголе, истерзанной нескончаемой усобицей, из отряда доморощенных разведчиков выковывает квалифицированную «контору» – Управление специальных операций. Потом среди снежных хребтов Гиндукуша плетёт оперативные комбинации, сталкивая лбами моджахедских лидеров. А прямо из Афгана срочно командируется на базу Доконг, неподалеку от Ханоя: там под Ледогоровским началом местная «спецура» постигает искусство летать на мотодельтапланах, управлять подводными буксировщиками, проводить многоходовые операции…

Южная Африка, Латинская Америка, Юго-Восточная Азия распахивали перед ним свои горячие объятия, в которых так легко сгореть без остатка. Впрочем, небесные покровители хранили старшего лейтенанта (потом капитана, потом – майора) Ледогорова: всякий раз из очередной заварухи он выбирался живым. Хотя и не всегда невредимым. Но суровые мужчины в белых халатах деловито штопали его на высоком столе – и спустя месяц-другой старший лейтенант (капитан, майор) снова возвращался к своим беспокойным «игрищам».

И всё это время – в прокалённых солнцем учебно-тренировочных лагерях, в удушающих испарениями джунглях и в пропитавшихся хлоркой госпитальных палатах – Весёлого Роджера сопровождал верный оруженосец Билли. Глубоко законспирированным агентом прослужил Билли Боне бок о бок с Алексеем Ледогоровым несколько лет под знаменами управления «С» (нелегальная разведка). Подполковник таскал свой одноного-одноглазый талисман по всем пылающим континентам. И был уверен, что именно Билли на пару с небесным ангелом-хранителем спасали его в очень уж крутых заварухах.

Вот и сейчас испытанный соратник, утвердившись потертым задом на столе, внимал тому, что докладывал Весёлый Роджер: