Клиническая ординаДура - Андрей Шляхов

— Займите их чем-нибудь полезным, — сказала она, — лишь бы не болтались без дела. И обязательно отметьте отсутствующих!

Ключ от своего кабинета Страшила Саше не доверила, знакомство и перекличку пришлось проводить в коридоре кардиологического отделения. Отметив отсутствующих, Саша повел студентов на обход в свою палату. Разбил на четыре группы, дал каждой группе по пациенту и предложил провести осмотр. Истории коварно оставил при себе — пусть делают все с нуля. Короче говоря, устроил все так, как самому хотелось учиться.

Сразу же выяснилось, что студенты четвертого курса, прошедшие полный курс пропедевтики,[21] ни сердце толком выслушать не могут, ни печень пропальпировать.[22] О пальпации селезенки вообще говорить нечего — понятия не имеют, как нужно для этого уложить пациента и как действовать руками. Пришлось вместо занятия по факультетской терапии проводить занятие по пропедевтике. Ну а что прикажете делать? И вообще доцент Сторошкевич просила занять студентов «чем-нибудь полезным».

Расстались довольные друг другом. Студенты оказались настолько довольными, что на следующий день рассказали Страшиле как интересно прошло занятие и спросили будут ли у них еще занятия с Александром Михайловичем. Лучше бы уж промолчали! Страшила взъярилась, вызвала Сашу в свой кабинет и устроила ему выволочку.

— Что вы себе позволяете?! — яростно шипела она (орать было нельзя, потому что за стеной находилась палата). — Кто вы такой, чтобы дискредитировать наше обучение и вообще весь университет?! Что вы о себе возомнили?! Зачем вместо занятия по терапии провели занятие по пропедевтике?! Хотели показать, что на медицинском факультете РУДС плохо учат, а заодно и авторитет дешевый заработать?!

Вот теперь-то Саша по-настоящему понял, что чувствовал незаслуженно арестованный Эдмон Дантес. Он попытался было что-то возражать, но Страшила обрывала его на полуслове и шипела дальше. А под конец закатила глаза к потолку и трагически простонала:

— О как же я ошиблась, когда доверила вам группу!

Можно подумать, что Саша на коленях умолял ее позволить ему провести занятие! Сама навязала! И о каком зарабатывании дешевого авторитета может идти речь, если четверокурсники не владеют азами диагностики?

«Ничего, — утешал себя Саша, топая по коридору в ординаторскую. — Обойдется. Пакостить она мне, конечно, будет, но по мелочи. Я же не кафедральный сотрудник, а ординатор, причем — целевой. Можно сказать — неприкосновенное лицо. Опять же есть и небольшой плюс. Никто больше не станет грузить меня проведением занятий». Но на душе все равно было погано. Снова несправедливо обвинили в том, чего у него даже и в мыслях не было. Нажил еще одного врага — да какого! — кафедрального кардинала Ришелье. Но больнее всего было сознавать окончательное крушение надежд ординатора Пряникова, который рвался в Москву сильнее, чем все чеховские три сестры вместе взятые. Рвался, рвался и дорвался. Точнее — нарвался. Что можно ловить там, где студенты четвертого курса не умеют правильно выслушать сердце, а преподавателям до этого никакого дела нет. По идее Страшила должна была сказать Саше «спасибо» за то, что он обнаружил проблему и начал ее решать. Разве это дискредитация? Вот если бы он пост опубликовал об этом или же заснял действия студентов на телефон и выложил ролик на Ютубе с ядовитыми комментариями, то это еще можно было бы так назвать. Черт побери этот РУДС вместе с его треклятой ординатурой, в которой пытаешься сделать как лучше, а получается… Эх!

На следующий день Саше долго сверлила мозг доцент Карманова, которой Страшила передала эстафету по воспитанию строптивого ординатора. Доцентши явно разделили между собой роли доброго и злого следователя, только вот разделение не вписывалось в классический канон, согласно которому красивые должны быть злыми, а некрасивые — добрыми.

— Вы поймите меня правильно, Александр Михайлович, я же вам добра желаю. Если бы жизнь сложилась иначе, у меня бы сейчас мог быть сын примерно вашего возраста… Для меня все ординаторы, словно дети мои. Я вас всех люблю и хочу, чтобы у вас все было хорошо. У меня был шок, когда я узнала о том, что случилось. Да и Алла Никитична тоже была шокирована вашим поведением. Не так вам надо было себя вести, совсем не так! Вы это понимаете?

— Понимаю, — кивнул Саша. — Я должен был рассказать о пациентах, самостоятельно провести обход, а затем усадить студентов писать дневники. Тогда бы все были довольны.

— Да! — подтвердила Карманова. — Это было бы нормальное занятие!

— И эти студенты закончили бы обучение, так и не научившись пальпировать селезенку!

— Далась вам эта селезенка! — рассердилась Карманова. — Из них, может, никто и терапевтом-то не станет. И вообще, в наш томографический век пальпация утратила свое значение. Зачем прощупывать, если можно посмотреть?

Саша не поверил своим ушам. От кого он слышит эти слова? От доцента кафедры факультетской терапии и кардиологии или от студентки-второкурсницы? Да, разумеется, томография дает больше информации, чем пальпация, но томограф не всегда есть под рукой и прежде чем назначать пациенту обследование, нужно составить о нем первичное мнение при помощи глаз, ушей и рук. Иначе будет неясно, как нужно вести диагностический поиск.

Стелила Карманова мягко, но вывод сделала жесткий.

— Я надеюсь, что вы меня поняли и больше на эту тему нам разговаривать не придется! — строго сказала она, за мгновение превратившись из доброй мамочки в злую мачеху. — Помните, что в случае невыполнения ординатором обязанностей по добросовестному освоению образовательной программы и учебного плана, возможно отчисление по нашей инициативе. Статус целевого ординатора никаких преимуществ не дает, это так, к слову. Могу ли я считать, что эта печальная тема закрыта?

Вопрос был задан прежним, участливо-увещевательным тоном.

— Нет, не можете! — Саша отрицательно покачал головой. — У меня есть что добавить к вашим последним словам. Во-первых, отчислить меня вы сможете только в том случае, если я стану пропускать занятия и завалю учебу. Во-вторых, если вы попробуете внаглую «топить» меня на зачетах или экзаменах, я потребую сдачи экзамена независимой комиссии, и поверьте, Инна Юрьевна, я этого добьюсь! Так что не советую выживать меня подобным образом, оскандалитесь! Вот теперь тему можно считать закрытой.

Доцент Карманова была мастером ментального айкидо, искусства обращать агрессию нападающего против него самого.

— Зачем вы так? — ласково спросила она, изображая лицом растерянность и удивление. — Я имела в виду совсем другое. Хотела тактично намекнуть вам, что время и силы надо тратить на учебу, а не на интриги и склоки…

В общем, хорошо поговорили, душевно. Если принять во внимание, что между разговорами со Страшилой и Кармановой у Саши было довольно канительное дежурство, то можно представить, в каком состоянии он разговаривал с Аленой. Алена, кажется, не поверила, что все дело только в усталости. Кто ее знает, она же такая импульсивная? Может сорваться вдруг и поехать в Москву спасать и утешать.