Клиническая ординаДура - Андрей Шляхов

— Я на первом курсе в ужасное положение попал на уроке анатомии, — вспомнил он, записав новое выражение. — Нес в кабинет кастрюлю с препаратами, споткнулся в коридоре, уронил кастрюлю, все органы на пол вывалились. А тут заведующий кафедрой навстречу. Поскользнулся на луже формалина, упал, а когда встал, то сказал все, что обо мне думал. Короче, собрал я все, пришел в кабинет, объяснил, почему задержался. Ассистент стала ругаться — ничего тебе доверить нельзя. А я ей отвечаю: «Не надо меня ругать, надо мной уже заведующий в коридоре надругался».

— Так и сказал? — рассмеялся Саша.

— Да. Слова-то похожие, а смысл совсем разный. С тех пор стал записывать все такое. Русский язык вообще очень сложный. Тарелка стоит на столе, а нож — лежит. «Дать по морде» и «дать в морду» — одно и то же. А вот «дать по жопе» и «дать в жопу» — совсем разное.

— А я слышал, что хинди очень сложный.

— Нет, не настолько, — покачал головой Нарендра. — Есть свои тонкости, но от слова «ругать» синоним слова «трахать» не образуешь. Но давай не будем отвлекаться, а то уже поздно. Я про наше обучение хочу с тобой поговорить. Очень много глупостей, очень мало пользы. Вот скажи мне, пожалуйста, почему на лекциях, которые читает Манасеин, должны присутствовать все ординаторы, любого года? Он читает одно и то же, я все это еще когда был студентом слышал. И в прошлом году слушал, и в этом слушал, и в будущем буду слушать. А вот к Адаеву или Сторошкевич ходят только те ординаторы, которым эта лекция назначается…

— Предназначается.

— Да, предназначается. Знаешь, почему такая разница? Манасеин любит, чтобы в аудитории было много слушателей. Это его радует, повышает престиж. А о том, нужны ли кому его лекции, он не думает. Наша ординатура на девяносто процентов бесполезная трата времени. Тебе лучше, чем мне. Ты теряешь два года, а я — три…

В каждой стране свои требования к срокам последипломного образования врачей.

— Ты можешь не обрисовывать мне ситуацию, — сказал Саша. — Я в теме. Давай выкладывай свое предложение.

— В прошлом году, приблизительно в это время, я пришел к Манасеину и сказал, что мне не нравится, как нас обучают. В ординатуре все должно быть по-другому. Манасеин ответил, что у русских есть хорошее выражение: «В чужой монастырь не приносят свои порядки». Тогда я пошел к директору медицинского факультета Аронову. Он сказал мне то же самое, только другими словами — если не нравится, иди в другую ординатуру. А куда я пойду, если учусь по правительственной квоте? Не один я недоволен, многие недовольны, только все молчат, потому что не хотят портить отношения. Но кто-то же должен сказать правду, верно? Когда в Индии правили англичане, все тоже молчали. Но пришел Ганди и сказал: «Индусы! Это ваша земля. Англичане должны уйти!». С этого началось освобождение нашей страны. Я не Ганди. Я обычный человек. Но я тоже могу что-то сделать, что-то хорошее. Я много думал и понял свою ошибку. Надо было не ходить по кабинетам, а выступить на кафедральном собрании. Публичное выступление сильнее действует. Но если выступить одному, тоже скажут — если не нравится, то уходи. Несколько человек — другое дело. Им уже так не скажешь. Я предлагаю тебе выступить вместе со мной. Получится хорошо, ведь мы совершенно разные люди. Если разные люди говорят одно и то же, то это серьезно. Возможно, к нам присоединится Самсон Нкоси из ЮАР. Ты его, наверное, не знаешь, потому что он сейчас стажируется в нашем КДЦ.[23] Там все точно так же, как и в больнице. Сидишь на приеме вместо медсестры — вот и вся практика. Самсон тоже очень недоволен ординатурой. Ему хуже всех, он учится третий год, а впереди еще один. В Южной Африке требуют четыре года ординатуры. Выступление Самсона может иметь большой… э-э… как правильно сказать?..

— Резонанс?

— Да — резонанс. Самсон — президент южноафриканского землячества, его уважают. Но он никогда не выступит первым. Только вторым или третьим. Русский ординатор первого года, индийский ординатор второго года и африканец, который ординатор третьего года — это очень убедительно. А если на собрании нам попробуют сказать про чужой монастырь, мы напишем петицию и поднимем шум. Что нам терять? Тебя не отчислят, потому что ты целевой ординатор. Я — правительственный стипендиант. А Самсон — председатель землячества, родственник министра здравоохранения и еще темнокожий коренной житель Южной Африки. Сделаешь ему проблему, получишь себе десять. Я сказал все, что хотел. Какое твое решение?

В дверь постучали, глухо, но сильно. Такое впечатление, будто стучали ногой.

— Сиди пожалуйста! — Нарендра жестом остановил Сашу. — Это ко мне.

Саша послушно остался сидеть в кресле. Мало ли что? Может, Нарендра не хочет, чтобы он видел пришедшего. Жизнь начала наполняться таинственностью и это придавало ей пикантность.

Оказалось, что из индийского ресторана принесли новую коробку пирожков, заказанную Нарендрой по телефону. Коробка была в полтора раза больше прежней и делилась перегородкой на две неравные части.

— Здесь — сладкие, — сказал Нарендра, указывая пальцем на меньшую часть. — Их нужно есть с чаем. Это тебе на завтрак.

— Мне прямо неловко, — смутился Саша. — Такое шикарное угощение.

— Мне тоже неловко, что ты называешь такой пустяк шикарным угощением, — парировал Нарендра. — Подожди пока кто-то из наших не соберется жениться. Тогда ты увидишь, что такое шикарное угощение.

— А вы разве можете устраивать свадьбу не дома? — удивился Саша, знакомый с индийскими обычаями только по фильмам, в которых свадьбы устраивались исключительно на родине.

— Если муж из Индии, а жена из Сирии, то где им устраивать свадьбу? Только в Москве. Каждый год у нас бывают такие интернациональные свадьбы.

Около полуночи, когда опустели обе части коробки (и ладно — какой может быть завтрак при таком ужине?) Нарендра спросил:

— Ну так что с моим предложением? Ты согласен?

— Конечно, согласен! — ответил Саша.

Уговор скрепили рукопожатием.

— Подпольный райком начинает действовать, — прокомментировал Саша.

— Что такое «подпольный райком»? — Нарендра снова схватил свой блокнот.

— Клуб заговорщиков, — ответил Саша, которому не хотелось всерьез объяснять дотошному Нарендре, что такое райком и подполье, чего доброго, объяснение может растянуться на час, а спать хотелось сильно.

Вербовка Самсона Нкоси происходила в баре «Геварыч» на Таганской площади. Нарендра предложил было устроить посиделки у Саши, но Саша отклонил эту идею — не та у него обстановка, чтобы приглашать в гости незнакомых людей, да вдобавок еще и президентов студенческих землячеств, а также родственников министров здравоохранения.