LoveLess. Повесть о ненастоящей женщине - Светлана Вебер

Vogue Cafе — это вообще отдельная история. Встретиться там захотела Яна. Для нее, как для большинства далеких от московской действительности и имеющих смутные представления о последних новинках людей, именно это место кажется городской притчей во языцех. Между тем модным и гламурным оно считалось далеко в прошлом. Богемные люди уже давно перестали сюда заглядывать, отдавая предпочтение более свежим и концептуальным ресторанам. Я не любила это место не только из-за того, что каждый день здесь проходили смотрины «выбери меня» между длинноногими соискательницами счастья и состоятельными соискателями любви. Здесь были явные проблемы с вытяжкой, и после часа пребывания внутри одежда намертво пропитывалась кухонными запахами, превращая любого посетителя в отработавшего полный день повара. Дизайн внутренних помещений — достаточно прост и скучен, и даже зеркальным стенам положение спасти не удается. Правда, вкусно поесть было все-таки можно, наблюдая за бегающими в красных кроссовках официантами: фаланги крабов, запеченные под соусом «васаби», тальолини с барабулькой в соусе с маслинами и базиликом или картофельное пюре с трюфелями и черной икрой не раз являлись ко мне в голодных снах. К тому же перспектива пообедать потрясающим земляничным супом, оказавшимся в меню, по всей видимости, из «Галереи», вызывала в желудке нетерпеливое журчание.

Мне было непринципиально, каким окружением наслаждаться. Раз ей захотелось вечера по «модным местам» (бред полнейший), я готова устроить экскурсию. Не успела я натянуть на себя первое, что смогла нащупать в шкафу, как Яна уже установила со мной телемост.

— Алле… алле! Ты там в шахте, что ли?

На заднем фоне жуткий гул перекрывал любые звуки.

— Да не в шахте, а в метро…

Голос какой-то злой.

…давай подъезжай ко мне. Встречаемся на станции «Кузнецкий мост».

— В… в… метро???

— Именно там!! И давай без этих нежностей. Машину оставь дома!

С таким безапелляционным заявлением спорить было бесполезно. Я в полном недоумении пытаюсь собрать мысли в кучу и осознать, что за поездочка с ветерком предстоит мне в общественном транспорте. А главное — зачем?

На метро не ездила уже давным-давно и успела подзабыть, как там все устроено… Хорошо хоть, что станция рядом с входом. В эту черную дыру в тротуаре мне и нужно было спуститься…

У входа толпятся подозрительные личности. Какая-то шустрая тетка, торгующая газетами, чуть не залепила мне в лицо «свежим номером» дешевого чтива. Если это пример эффективной рекламы, то мне пора увольняться… Еле протолкнувшись внутрь через дверь-убийцу под прессом вонючих обтирающихся мужиков с пивом и возгласы «Дэвушка, пачьму не жьлаешь пазнакмьться?» от кандидата в номинацию «Мужик, ты кто?», я оказалась на вражеской территории. Очередь за билетом у кассы напомнила Советский Союз и талоны на колбасу. Пока я мучилась у турникета в попытках вставить билет таким боком, чтобы он заработал, узнала о себе много нового из уст контролерши, престарелой озлобленной старушенции в стеклянной кабинке. В результате, когда он все-таки всосался с дикими звуками металлической машиной, я шарахнулась в неправильном направлении и в тисках выпрыгнувших заслонов, сминающих ребра, наблюдала, как за мой счет в метро попадает сообразительный юнец.

Выдергивая шпильки из резьбы эскалатора, еле увернулась от тележки бабуси-активистки, с биатлонской скоростью несущейся вниз. А внизу открывался живописный вид: бесконечная серая масса, рывками втискивающаяся в вагоны. Оптимистичная ассоциация с холокостом и трамбующимся человеческим мясом заметно подняла настроение. Не успела я и глазом моргнуть, как мои новенькие замшевые ботинки запечатлели на себе следы как минимум роты солдат и выглядели скорее траурно, чем празднично.

В вагон я зашла под пристальные взгляды «спустившихся с гор» (привет, Кавказ!). Вот они какие, люди подземелья. Чтобы избежать многочисленных контактов, осторожно примостилась на краешек сиденья. Не тут-то было. Рядом развалился мужчинка из маргинальных слоев, раздвинув свои ноги до сверхчеловеческого радиуса. Не знала, что теперь так модно. Я, конечно, понимаю, что определенные физиологические особенности мужчин требуют некоего пространства, но это не значит, что я согласна терпеть чужие упирающиеся коленки у себя в бедре. Окружающих пассажиров тоже с натяжкой можно было назвать дружелюбными. Зря я вырядилась в пестрящего всеми цветами радуги Cavalli, потому что в обстановку я явно не вписывалась и резко выделялась на фоне мирных жителей, как павлин среди стада коров. Коровы, не скрывая любопытства, как по команде хором разглядывали каждую деталь моего гардероба. Парень напротив в военной форме, делая вид, что отправляет смску, даже нацелил зрачок встроенной камеры и сфотографировал…

На середине моих интеллектуальных размышлений поезд вдруг резко остановился, не доехав до станции. Люди затихли и заскучали, уткнувшись в самое разнообразное чтиво от информативной газеты «Жизнь» до научных трудов «Как заарканить миллионера». Машинисту, видимо, в кабине тоже было не весело. И он не поленился прокомментировать ситуацию.

Из динамиков послышалось: «Встали».

Да уж, это и так заметно.

Одной фразой он не ограничился: «Для любителей стоять на краю платформы сообщаю. На следующей станции зеркалом заднего вида сбило человека, и теперь его не могут найти».

Чудненько! Просто не день, а одно сплошное приключение!

Тут свет в салоне погас, и стало темно и тихо. Прошло минут пятнадцать, прежде чем машинист вновь одарил нас своим общением: «Как свет включится, так и поедем…»

Не знаю, есть ли в этом некая взаимосвязь.

Но свет не включался. Женщины нервно перебирали ногами, молодежь веселилась от необычности ситуации быть запертыми в закрытом помещении с толпой людей и шутником-машинистом, а мне было все равно.

Тут парни, взгрустнув, решили воспользоваться возможностью двусторонней связи благодаря нахождению в первом вагоне и закричали: «Ну скажите еще что-нибудь, а то нам тут совсем скучно!»

Машинист не растерялся: «Да вас там полный вагон, вот друг с другом и поговорите!»

Такое возможно только в России. На волне навязанного объединения у меня даже появилось чувство одной большой семьи, растянутой на необъятные границы родины. Такая любовь к окружающим меня давно не накрывала. Вероятно, метро могло бы быть хорошим способом распространения патриотизма… Или это побочный эффект клаустрофобии…

После бесконечных переходов по скользящей поверхности, перевыполнив дневную кардионагрузку раз в шестнадцать, я все-таки добралась до нужной станции. Яна уже ждала меня там с каким-то странноватым типом под пятьдесят, по-отцовски обнимающим ее за плечи. Рядом с этим звонком из преисподней миниатюрная и низенькая Яна смотрелась школьницей, идущей на утренник.

Мы вышли на улицу и прогулялись до Vogue cafе. Вадим (наш неожиданный спутник) чувствовал себя очень авторитетно и покровительственным тоном ораторствовал на тему московских пробок. Он так серьезно разглагольствовал и так нравился себе, что лишить его этого удовольствия было бы свинством. Моим заданием сегодня было молчать и улыбаться до выяснения обстоятельств, чем я с успехом и занималась.