Зеркало для невидимки - Татьяна Степанова

И тут… Они услышали за кулисами яростное, грозное, остервенелое рычание. Все громче и злее.

Напряжение в зале, казалось, было уже осязаемым.

Клетка все еще пустовала, но взгляды всех устремились на арену, туда, на посыпанный опилками круг, где уже были расставлены тумбы, лестницы и огромный шар на рельсах. Неожиданно из-за кулис кто-то вышел. Встал, как на страже, у боковой двери клетки.

Катя узнала «погонщика слона». На нем уже не было нелепого тюрбана, и он словно вышел на тропу войны, вооружившись вилами, увесистой палкой и арапником. Кате бросилась в глаза диспропорция в фигуре этого относительно еще молодого человека: короткие ноги при широких плечах и квадратном торсе. Он был во все тех же белесых джинсах, которые очень туго облегали его. И это выглядело явным промахом, ведь он был из породы тех мужчин, которые гораздо лучше смотрятся в костюмах с удлиненными пиджаками, по возможности прикрывающими их рыхлый, увесистый, чисто женский зад.

«Погонщик» был коротко стриженным рыжеватым блондином. Позже, когда Катя рассмотрела его ближе, она заметила на его бледном полном лице обильные веснушки. Несмотря на весь его напускной замкнутый и заносчивый вид, они придавали его лицу какое-то странное, иногда даже трогательно-сентиментальное выражение.

Из динамиков под самым куполом грянула тревожная барабанная дробь. И ответом ей стал взрыв яростного рева какого-то взбешенного до глубины души, растревоженного хищника. А потом.., потом Катя увидела, как по специальному тоннелю, составленному из передвижных клеток, к большой клетке на арене, слегка сгибаясь, неторопливо идет человек в черном. Именно нелепость и претенциозность костюма незнакомца приковали Катино внимание., Казалось, перед ней статист, сбежавший с репетиции «Бэтмена», — черное трико с большим вырезом, открывающим мускулистые руки и грудь, украшенную золотым медальоном. На руках черные перчатки, а на запястьях — браслеты с шипами. Кате весь этот наряд показался схожим с доморощенным прикидом неоперившихся рокеров или малость тронувшихся на «крутизне» гомиков из арбатского подвальчика «Небесная голубка».

Поначалу она смотрела только на костюм — смотрела с этакой ухмылочкой и еще не видела его лица.

Человек в черном вошел в большую клетку и остановился в центре манежа.

— Валентин, ну что, все готово? — крикнул со своего места вынырнувший из-за кулис администратор Пал Палыч. — Ну, ребятки, с богом!

И сразу все пришло в движение: по тоннелю из клеток бесшумно заскользили какие-то тени — черные, как ночь, пестрые, как песок, испещренный пятнами густой тени. Пять леопардов и пантера. Звери один за другим, крадучись, входили в клетку, кружили по ней.

«Нет, так дело не пойдет, — решила про себя Катя. — Так я ничего тут толком не пойму». Она встала и, тоже крадучись, что твоя пантера, заскользила вдоль ряда туда, где сидел администратор. Волна сквозняка из бокового прохода ударила ей в лицо, принеся с собой запах едкой кошатины («Чертовы леопарды!» — подумала Катя) и.., аромат медоточивых духов. Она сразу же задержала дыхание — неизвестно, что еще тошнее! Ей вспомнилось, как несколько лет назад «Пуазоном», настоящим и фальшивым, благоухала вся Москва. Гражданки лили его на себя литрами зимой и летом. И запах, так пленявший вначале новизной, затем приелся, потом начал раздражать и надоел до колик в желудке. Катя поискала глазами обладательницу ненавистных духов и…

— Лен, иди сюда, ко мне, отсюда видно лучше всего.

Горячий шепот за спиной — шепот заговорщика.

Шептал тот самый паренек, восседавший, как галка на заборе, на спинке сиденья. Приглашение его адресовалось женщине, стоявшей в проходе и купавшейся в сладких духах. Это была стройная гибкая блондинка. Маленькая и изящная, точно фарфоровая статуэтка. На ней по случаю жары было некое подобие газового черного сарафанчика на бретельках. Но, казалось, и ничего не было — только матово загорелые округлые плечи, гибкие точеные руки с безукоризненным перламутровым маникюром, стройные ножки на каблучках, да грива искусно промелированных густых и мягких волос, сияющей волной падавших ей на плечи. Катя оценила незнакомку — ее нельзя было назвать красивой, но вместе с тем от нее очень трудно было отвести взгляд: безупречный овал лица, холодноватые зеленые глаза с густейшими ресницами, рот, напоминающий разрезанный тюльпан. И Катя сразу простила ей приторные духи. Эта женщина (или девушка — определить ее точный возраст было трудно — ей могло при разном освещении оказаться и двадцать пять, и тридцать пять) напоминала бледно-розовый, породистый, опаленный солнцем пион.

А всем известно, что июньские пионы пахнут сладко-сладко.

— Лена, иди сюда!

— Отстань.

Блондинка так и осталась в проходе. А мальчишка на своем насесте. А Катя, сгибаясь в три погибели, благополучно достигла администратора Пал Палыча.

Тот напряженно следил за тем, что происходило в клетке, и то и дело вытирал лицо платком — пот так и лил с него градом. Катя же никак не могла взять в толк, отчего старик так волнуется: в клетке у человека в черном не наблюдалось никаких неприятностей.

Леопарды, покружив по манежу, порыкав, поогрызавшись, чинно расселись на тумбах.

— Как, вы сказали, фамилия дрессировщика? — шепотом осведомилась Катя.

— Разгуляев Валентин. Вам для очерка? Хорошо, что вы сегодня к нам приехали. Такой ответственный момент застали… Отметьте, не забудьте в статье — истинный героизм, так сказать, проявил артист и недюжинное мужество. Коллектив, можно сказать, спасает.

— Укротитель? То есть как это?

— Цирк горит бездымным порохом, — администратор шептал на ухо Кате, все время косясь на арену. — Гвоздь программы — хищники, львы. На это в основном публика и идет к нам. А номер возьми да и сорвись. Львы в загуле, чтоб им ни дна ни покрышки…

Катя хотела было переспросить: «Как это львы в загуле?», но решила пока не перебивать.

— У Разгуляева номер развалился, а тут звонок из Питера, из цирка на Крестовском. Там смешанная труппа хищников простаивает — дрессировщик по пьянке в автокатастрофу угодил, чтоб ему ни дна ни покрышки… Предложили нам взять, ну, естественно, за хорошие деньги. Разгуляев и рискнул. Отчаянный!

Такой все сможет.

— А что, леопардов труднее дрессировать, чем львов, что ли? — с любопытством прошептала Катя, как и все, глядя на арену, где в это время Разгуляев, казалось, очень легко управлялся со своей хищной командой. Вот по его знаку один из леопардов пружинисто соскочил с тумбы и воровато затрусил по буму.

— Да это же не его звери, не его номер, — зашептал Пал Палыч. — А он мало что к ним в клетку вошел, так еще после нескольких репетиций свой аттракцион делает! Подобрал ключи дрессировки, а это в нашей работе основное. Единичные случаи, между прочим, милая девушка, когда дрессировщики берут чужих хищников. Александров-Федотов[2]только один и решался на такое, да и то…