Удержать престол - Денис Старый

брали нечасто, да на Дон бабы редко бежали, а вот какую турчанку, али из крымских, ногайку — то было правильным. И детишки, которые, впрочем на Вальный Казачий круг не допускались, получались смугленькими, носатенькими, но неизменно, православными и чтящими уже сложившиеся казацкие традиции.

А нынче на Дону стало еще сложнее найти жонку, казаки в последние годы редко ходят за «ясырьками», так звали баб, что приводили от басурман. Многие казаки ушли на промысел на Русь, лишь немногие отряды гуляли на Тереке.

Старики, уже сидящие на лавках, лишь посмотрели в сторону казаков, что крутились у образовавшегося круга и молодежь замерла, медленно, осторожно усаживаясь на уже частью пожухлую траву. Им так же будет видно, что происходит, место для Казачьего круга выбрано так, чтобы казаки садились на склоне холма и многие могли узреть, как принимаются судьбоносные решения. Вот услышать будет сложно, но найдутся те, кто по цепочке передаст суть сказанного.

До тысячи казаков собрались на круг. Такого Вального Круга не припомнят и старики. Даже были представители от Яицких казаков, запарожцы выставили своих наблюдателей. И для многих это действо было сакральным, столь важным и масштабным, что уже сейчас находились казаки, что были готовы составлять эпические рассказы про то, яко казаки радили [совет держали].

— Вот он! Вышел? Ентот казак всполох такой сладил, что Вальный круг старшие скликнули? — прошептал казачек Василько, который только в этом году и был допущен к участию в Казачьем круге и вот так, сразу попал на Вальный.

— Это и есть Болотников, — шепнул Иванко Кряж своему товарищу.

— Спаси Христос говорит старшым, что дали сказать ему… — началась «аудиотрансляция», которая запаздывала и никак не синхронизировалась с картинкой.

*………*………*

Тяжко пришлось Ивану Исаевичу Болотникову. Не хотели его слушать. И отчего же государь послал именно его? Слышал Иван, что атаман Заруцкий прибыл к Димитрию Иоанновичу, вот его и можно было отсылать к казакам. Но не тот был человек Болотников, кто оставит дело, сбежит от него. Он и под турками не прогнулся, и бил их после освобождения с рабства, он и венецианцам не кланялся. Казакам же поклонился, но этого, чтобы разговоры разговаривать оказалось мало [Болотников еще только после большого перерыва пришел на Дон, он, по сути, для казаков почти никто].

В ход пошли деньги и удивительный талант Болотникова располагать к себе. Иван Исаевич был богатым человеком, он мог бы нанять всех присутствующих на круге казаков, но и природная харизма, деньги, упорство и весьма разумные требования государя к казакам, не помогли быстро решить вопросы. Но, по крайней мере, за Болотниковым признали право говорить на Казачьем круге.

И он с легкостью уговорил бы казаков не отказываться от предложений государя, как и уверил бы в том, что Димитрий Иоаннович, тот, которого Болотников оставил под Тулой, но который уже в Кремле, истинный, природный царь. Сам Иван Исаевич в этом уже не сомневался. Уговорил бы… да проблема нарисовалась.

Пришли на Дон и иные люди, казаки, которые нынче гуляют у могилевского татя. Того, которого Болотников видел еще в Могилеве. И эти люди стращают казачество, обещают неисполнимое, но манящее. К примеру, каждому казаку по жонке, да до доброй хате. Ну где столько леса взять в степи? Тут глинобитки поставить если только. Но с хатами было еще где-то реалистично, относительно иных фантазий оппонентов Болотникова.

Казаки прельщались обещаниями, особенно, молодежь и недавно пришлые на казацкую вольницу люди. Молодости присущ идеализм, ну а пришлые шли за красивой жизнью, но получили суровую реальность, что на Дону и порядок, пусть и иной, но жесткий, и не так, чтобы хлебно. Бывает и богатство случается, но ценой немалой крови и с дележом по старшинству. Так что речи атаманов Федора Бодырина из терских казаков и Гаврилы Пана, из донцов, находили своих слушателей.

— Хаживал я с царским войском, воевал на Каспии и Тереке, так ни во что не ставили нас царевы люди те. Себя берегли, а казаков на стрелы засылали. Порохового запасу не дали, — выкрикивал Бадырин свои аргументы.

— Знаю я о том. И поход тот был, кабы станицы ваши охронить. Мог царь так все и оставить, токмо и вы просили помощи, — парировал Болотников.

Иван Исаевич готовился к Казачьему кругу, ему помогали. Немало донских старшин более склоняются к тому, чтобы признать Димитрия Иоанновича своим царем, да служить ему верой и правдой. Заруцкий слал письма о том, чтобы так и было, да и некоторая ротация казаков от атамана Ивана Заруцкого имела место, потому мнение одного из донских атаманов, пусть того и не было сейчас здесь, звучало.

— Государь Димитрий Иоаннович с братом своим, внуком Ивана Грозные Очи, слово свое сказали. Милости государевы вдвое более прежнего для казаков станут. И порохового запасу пришлют столь, сколько казаки запросят, — поддерживал своего товарища Гаврила Пан, продолжая оперировать тем, что под Брянском не самозванцы, а два царственных персонажа.

— Это ты о ком? Кто внуком прикидывается Ивана Васильевича? Не Илейко ли это, прозванный Муромцем? Не ты ли Бадыра его и назначал царем? — выкрикнул Болотников, стоя в центре круга. — А с тем, кто называет себя царем Димитрием Ивановичем, но с ляхами грабит и насильничает у Брянска, Новгород-Северска, Орла, так виделся я с ним в Могилеве литовском, там паны ляшские звали вступиться за лжеца.

— Илжа сие! — взбеленился Бодырин. — Петра Федоровича, сына царского мы, терцы, спасли, да у себя приют дали. А то, что насильничают у Брянска… Так мы, казаки, снасильничаем, но в жонки по чести берем. И все ведают, что воля есть у казака, но ответ его перед Богом и кругом казачьим.

— Казаки! — Болотников развел руками и стал крутиться на месте, как бы обращаясь ко всем, кто собрался на круг. — Государь наряд дает, слушать казачьих старшин и атаманов готов, в Москву зовет. А к кому казаки поедете, коли воров примете, что православные монастыри разоряют? Уподобитесь татарве, что православных бьет, да в полон уводят? Веру, предадите, да честью казацкой попуститесь?

— То мы к единому не придем, — в круг вышел Войсковой атаман Войска Донского Смага Степанович Чершенский.

— Кто даст на Дон две тысячи рублей, тысячу пудов пороху, зерна? — задал вопрос Смага Степанович [примерно столько в РИ прислал Шуйский Чершенскому за оплату нейтралитета донцов, в этой реальности, Василий Шуйский не мог успеть это