Чужой клад - Александра Девиль

Буфетчик принес кофе, и разговор на минуту прервался. Настя стала помешивать ложечкой дымящийся напиток, что позволило ей опустить глаза и не встречаться взглядом с Денисом. А он, продолжая пристально на нее смотреть, вдруг спросил:

— Вам не приходило в голову, что убийцы ждали именно вашего появления в лесу? Значит, им был известен ваш безрассудный характер. Они заранее подготовились и все рассчитали. Это не наводит вас ни на какие мысли?

Настя пожала плечами и отпила горьковатый напиток, потом неуверенным тоном ответила:

— Но, может быть, они охотились совсем не на меня? Может, им было все равно, какую девушку убить? А вдруг это… вдруг это какой-то сатанинский ритуал? Я читала о черных мессах…

— Что ж, догадка не хуже других, — заметил Денис и, опершись грудью о стол, приблизил свое лицо к Настиному. — А вы ничего не заметили, когда эти двое напали на вас? Может быть, какой-нибудь звук, или жест, или запах показались вам знакомыми?

— Нет, совсем ничего. Но это ведь и длилось несколько мгновений. — Настя немного помолчала, исподлобья поглядывая на Дениса. — А вот вы, господин Томский… почему вы там оказались? Я не очень верю вашим вчерашним объяснениям, будто вы так поступили из дружбы с Шалыгиным. Ведь даже те, кому следует по должности искать убийц, не стали бы ночью идти в лес.

— Но ведь вы же пошли, — хитровато прищурился Томский.

— Но я могла бы стать одной из жертв, вот и хотела узнать, кто мне угрожает. А вам-то это зачем? Или… — Настя запнулась, не зная, какими словами высказать своему спасителю подозрения на его счет.

— Продолжайте, — усмехнулся Денис. — Теперь догадываюсь, затем вы шли к этому глупому попу. Он готов обвинить меня во всех грехах, а вы, очевидно, хотели его расспросить, что он знает обо мне. Стало быть, и у вас я под подозрением. Так? — Денис откинулся на спинку стула и вытащил из кармана табакерку. — Вот она, неблагодарность людская. Поневоле тут станешь философом.

Настя покраснела до корней волос, но не успела откликнуться на слова Дениса, потому что в этот момент увидела через стеклянную дверь кофейни Боровичей. Девушка сидела лицом к двери и могла наблюдать, как Илья с Гликерией, проходя мимо, остановились и стали, видимо, обсуждать, войти или не войти в кофейню. Наклонившись к Денису, Настя быстро прошептала:

— Прошу вас, выйдите пока в магазин, а то сейчас сюда войдут мои родичи. Не дай бог, увидят нас, напишут матери…

Денис усмехнулся, качнул головой, но спорить не стал. Молча поднявшись из-за стола, он шагнул к боковой двери, ведущей в магазин, и скрылся за ней прежде, чем на пороге кофейни появились Боровичи. Настя, внезапно растерявшись, быстро пригнулась под стол, словно поправляя ленточку на ботинке. Она услышала, как Гликерия разочарованно сказала Илье:

— Я так и знала, что господина Валлоне здесь нет. Пойдем искать его в другом месте.

Боровичи не вошли в кофейню, и Настя облегченно вздохнула. Только теперь ей вдруг стало стыдно перед Томским из-за того, что показала себя такой трусихой, зависимой от людской молвы.

Через пару минут Денис вернулся и, убедившись, что Боровичей нет, снова сел за стол напротив Насти.

— Да не волнуйтесь вы так, милая барышня, — сказал он с усмешкой. — Я только что купил в магазине вот эти духи — смесь лаванды и розмарина. По-моему, чудесный запах, и к тому же он успокаивает душевное волнение. Некоторые дамы лечат такими духами свои нервы. Мне кажется, вам сейчас это тоже не помешает. Простите за дерзость, но хочу подарить вам сей душистый эликсир.

Денис протянул Насте флакончик с духами, и она, вначале сделав протестующий жест, потом все же приняла подарок, спрятала его в прикрепленном к поясу кошельке и пробормотала:

— Спасибо. Теперь моя очередь сделать вам подарок. Правда, я еще не придумала какой.

— Поверьте, сударыня, лучшим подарком для меня будет ваше благоразумие, — улыбнулся Томский. — И еще ваше доверие. Вы меня очень разочаруете, если станете повторять глупые домыслы отца Викентия и других сплетников.

— Не стану, — пообещала Настя, слегка смутившись. — Но и вы, пожалуйста, объясните, какой у вас в этом деле интерес.

— Может быть, вы сами когда-нибудь поймете, — вздохнул Денис и многозначительно посмотрел на Настю.

Девушка молчала, ожидая, чтобы он еще что-нибудь добавил к своим объяснениям. Но тут вдруг хлопнула входная дверь и на порог ступила Вера Томская. Быстрым, цепким взглядом охватив пространство кофейни, она ринулась к нужному столику, придерживая обеими руками свою пышную атласную юбку. Глаза Насти беспокойно заметались, а Денис, оглянувшись, встал навстречу «тетушке». Казалось, он неприятно удивлен ее появлением.

— Вот ты где, Денис! — воскликнула она, небрежно кивнув Насте. — А я тебя ищу! Почтмейстер принес письмо, оно из Петербурга, из Академии. — Вера потрясла объемистым конвертом. — Может быть, это что-нибудь важное, а ты ушел из дому и не сказал куда.

Денис не успел ответить, как Настя вскочила с места и, стараясь не выглядеть смущенной, торопливо пояснила:

— Прошу прощения, но мне надо спешить, Иван Леонтьевич велел сегодня прийти пораньше.

Томский сделал движение, чтобы остановить Настю, но девушка, словно не заметив ни его взгляда, ни жеста, почти бегом устремилась к двери, опрокинув по дороге стул. Она еще успела услышать, как Вера сказала «племяннику»:

— До чего неловки эти провинциальные девицы.

Настя, примостившись в уголке музыкального павильона, невольно краснела и поеживалась от неловкости, слушая, как супруги Боровичи исполняют партии хитрой служанки Серпины и ее незадачливого хозяина, старого доктора Уберто. Синьор Валлоне, который, хоть и не выпил целебной Мотриной настойки, но был, как ни странно, трезв, тоже не приходил в восторг от их пения, хватался за голову, бегал из угла в угол и, размахивая руками, что-то пытался доказать неумелым артистам. Настя, в общем-то, многого и не ожидала от затеи поставить итальянскую оперу в исполнении четы Боровичей. Гликерия, правда, в юности брала уроки пения у какого-то иностранного учителя, но Илья, хоть и обладал довольно сильным голосом, годился в лучшем случае для роли певчего в церковном хоре. Коряво выговаривая итальянские слова, тщетно пытаясь освоить искусство затейливых рулад и фиоритур, супруги Боровичи выглядели до обидного беспомощными, но при этом были вполне довольны собой и не могли понять, отчего итальянец так сердится.

Впрочем, сам маэстро Валлоне тоже не производил впечатления большого умельца; наверняка в итальянских или французских театрах он подвизался где-то на третьих ролях. Настя представляла, каким убийственным конфузом могут завершиться все старания добросовестного Ивана Леонтьевича… Утешало лишь одно: зрители, настроившись на комедийный спектакль, не будут слишком строги и посмеются если не над героями «Служанки-госпожи», так над незадачливыми исполнителями.