Воспоминания о Рерихах - Зинаида Фосдик

« один из [наших адвокатов] (Давис) пошел в суд и добился отложения дела. Покаже заседание было признано недействительным. Это является первым открытым выступлением нашим против них, и оно именно сделано на почве защиты культурных прав и желания продолжать просветительскую работу. [Мы] не узурпировали их права, не порочили их имя и репутацию, а лишь все время защищали великое имя наших основателей и те высококультурные и гуманитарные принципы, которые они заложили в основание дел и учреждений, созданных ими.

нам пришлось вывезти буквально все ценное из бумаг (Ваши письма, статьи, файльсы[335], документы по всем учреждениям — я одна вывезла 5 чемоданов) из квартир и из офисов. Все это было нами сделано накануне 16 декабря по совету адвок[атов].

они прикрывались Вашим именем и позволением! Как будто Вы когда-либо дали им право разрушать и душить своих же братьев и сестер и попутно дела, которыми мы заведовали! Надеюсь, что мы не впадем в эту страшную ошибку — упоминать всуе Ваше имя, говоря, что Вы этого хотели или же писали об этом! Вам не платят экспедиционных денег, начиная с июля, так что Вы принуждены тратить из Вашего жалования на Ваши теперешние расходы по составлению отчета и продолжению [не законченной еще официально] экспедиции. картины были Вами продаваемы до 1923 года, а позже все уже шло в Музей …Подали на Леви (от имени Мор[иса]), требуя выдачи книг и всех документов организации, Леви ответил, что у него и жены его нет этих книг. Так что теперь они его будут судить уголовным порядком, ибо это уже пахнет укрывательством.

мы именно видели Вас за эти два года на экспедиции и сможем принести присягу, как скудно Вы тратили на себя, как заботились о людях, членах экспедиции, всем караване, и как выше всего думали о том, чтобы возвеличить учреждения Вашим великим творчеством, новыми коллекциями тиб[етского] искусства, редчайшей библиотекой и всеми теми накоплениями, которые Вы неутомимо собирали для учреждений в Америке. Мы сможем дать верную картину полной отдачи всего духа и здоровья Вашего в трудах и лишениях для пользы страны. Очень также меня волнует мысль о книгах Аг[ни]-Йо[ги], которые в руках г-жи Леви.

Позавчера у нас было [первое] заседание созванных Косгревом лиц для комитета [защиты]. Присутствовали: Косгрев, Стоке, Меррит, Народн[ый], Тьюсон, М-me Шеперд с сестрой, М-me Копперл, Форман, Флорент[ина Сутро], Москов, мы трое и Катр[ин]. Косгев говорил очень сильно о неслыханном факте предательства по отношению к Вам, Музею, всему культурному предприятию и трем тростис (нам), затем Стоке довольно подробно дал резюме всего происшедшего за это время. [Н. Хорш] «избрала» Мориса как трости! Конечно, он ведь подписал [при инкорпорировании] всю бонд-ишью[336] вместе с Хорш[ами], поэтому его они не могли выкинуть, а нас выкинули. [Сегодня] выскоблили имя Музея с фасада!!!

На следующий день после суда [01.02] Леви выпустил «новую прокламацию»: он прекращает Музей Р[ериха], а вместо него будет иметь музей, посвященный интернациональному искусству и американским] артистам-художникам.

Пришел человек от такс департамент[337] не знаю, на какие именно Ваши картины — на музейные или же частные — он наложил лин[338]

…Пресса пока в большинстве поняла, на чьей стороне правда.

г-жа Леви отказалась от [издательства] Аг[ни]-Йо[ги][339].

Вчера [17.02] я переняла официально Агни-Йогу и все то имущество и документы мебель и т. д., а также книги.

знайте, что если сегодня мы будем выброшены предателями на улицу и лишены всего (ибо законы и справедливость людская часто далеки от понятий Живой Этики), мы так же твердо будем верить в светлое будущее и радость работы с Вами, под Благой Рукою Вл[адыки]. Что может быть прекраснее этого пути! Мы сохраняем полное спокойствие, совещаемся с адвокатами и ждем суда в апреле.

Сегодня вывозили имущество [издательства] Аг[ни]-Йог[и] из дому. Не могу описать, родные, той тоски, которую я испытывала при этом. Ведь Учение ушло первым из дома!!!

г-жа Леви 26 февраля [1935 года] (то есть 2 дня по завершении реорганизации) сделалась владелицей всех наших акций [Мастер-института], которые Леви перевел на ее имя! окончившая школу молодежь планируют резолюцию, подписанную ими всеми в виде протеста против атаки на школу и нас трех. После 24-го, то есть празднования всеми друзьями Музея этого дня в доме Катр[ин], мы начнем работу по созыву друзей для образования второго комитета — это делается все более необходимым, ибо первый комитет, при всей его ценности, будет выступать в очень редких случаях, а нам теперь нужны частые выступления и привлечение общественного мнения на нашу сторону. негодяи вернули вещи, которые они решили подсунуть вместо манускриптов и тетрадей! Правда, они вернули бланки с подписью Е.И., но тетрадей, которые нам так хочется получить обратно, они не отдают, считая их своей собственностью, данной им Е.И.! Жулики, предатели, доносчики, клеветники, а теперь и воры! Все это настолько омерзительно, что трудно буквально освоиться с мыслью, что эти люди только недавно были во главе культурных предприятий. Какая страшная перемена: потерян весь облик человеческий, элементарная этика отсутствует, остались преступные действия, чудовищные сатанисты!

Ав[ирах] начал процесс за возвращение Ваших шер[340]

[В пасхальную неделю] думается о Великом Облике, принесшем все для блага человечества, и начинаешь все глубже понимать, что не может быть жизни без жертвы, особенно жизни или жизней таких, как Ваши, любимые мои, которые в определенное столетие, по Высшему Назначению несут Чашу Подвига в мир. Проникаясь этим сознанием, можно смотреть на теперь происходящую вакханалию предательства как на необходимый атрибут Вашей великой жертвы. Как иначе объяснить это? Поэтому боремся радостно и идем к победе, ибо она с Вами.