Глаз тигра. Не буди дьявола - Уилбур Смит

в результате тепловой деформации в жарком, неподвижном воздухе, изменяющие их форму и размеры: сначала кажется, что они незначительны, а уже через секунду – просто чудовищны.

– Ищи Флейшера. К черту эти штуковины, ищи Флейшера, – сердито проговорила Роза.

– Его там нет.

– Должен быть. Он должен быть там.

Роза перевалилась на бок и выхватила бинокль из пальцев Флинна. Она с нетерпением принялась разглядывать длинную колонну людей, медленно движущихся по долине в их сторону.

– Он должен быть там. Помоги господи, он же должен там быть! – с ненавистью шептала она потрескавшимися, сухими губами.

– Скоро будем атаковать. Сейчас как раз удобней всего.

– Надо найти Флейшера.

Роза отчаянно продолжала свой поиск, костяшки на пальцах, вцепившихся в бинокль, побелели сквозь загорелую кожу.

– Больше медлить нельзя. Себастьян уже на позиции, ждет моего сигнала.

– Надо подождать! Мы должны подождать!

– Нет. Ближе их подпускать нельзя.

Флинн слегка приподнялся.

– Мохаммед, – тихо позвал он. – Как вы там, готовы?

– Готовы. – Ответ донесся откуда-то ниже по склону, где залегла цепь стрелков.

– Помни мои слова, о ты, избранник Аллаха. Сначала убей аскари, остальные сами разбегутся.

– Слова твои звенят в ушах моих, звук их приятен и чист, как звон золотых колоколов, – отозвался Мохаммед.

– Да пошел ты! – выругался Флинн.

Он отстегнул клапан кармана на кителе, выудил оттуда зеркальце, поймал солнце и послал зайчик к противоположному склону долины. Из беспорядочного нагромождения скал вперемешку с кустами немедленно последовал ответ от Себастьяна.

– Ох, – испустил театральный вздох облегчения Флинн, – я боялся, что наш Бэсси, чего доброго, там заснул. – Он взял в руки лежащую перед ним на скале винтовку.

– Погоди, – взмолилась Роза. – Прошу тебя, еще немного.

– Нельзя. Ты же сама знаешь, нельзя… Если Флейшер там, мы его так и так возьмем. А если его там нет, промедление нам не на пользу.

– Ага, тебе на все плевать! – набросилась на него Роза. – Про Марию ты уже позабыл.

– Неправда, – ответил Флинн. – Я ничего не забыл.

Он плотно прижал приклад винтовки к плечу. Флинн давно уже заприметил одного видного аскари. Этот крупный мужчина шагал впереди колонны. Даже с такой дистанции Флинн нутром чуял, что этот человек очень опасен. Он шел, настороженно опустив плечи и голову, готовый в любой момент действовать.

Флинн поймал его на мушку и, намереваясь попасть в живот, перевел ее ниже, сделав поправку, необходимую в положении стрельбы сверху вниз. Осторожно нажал на курок, выбрал люфт и выстрелил. Винтовка злобно тявкнула, отдача ударила в плечо.

Не веря собственным глазам, Флинн увидел, как пуля подняла облачко пыли у самых ног аскари. Чистый промах с дистанции четыреста ярдов, после того как он тщательно вымерил прицел. Вот это да… кажется, он стареет.

Флинн лихорадочно передернул затвор, но аскари уже успел, на бегу стаскивая с плеча свою винтовку, юркнуть в укрытие, под защиту колючего кустарника, и следующая пуля Флинна без толку пропала в густом сушняке.

– Да черт же тебя побери! – заорал Флинн, но голос его потонул в раздавшемся кругом грохоте выстрелов. С обоих склонов его стрелки открыли огонь прямо по плотной толпе людей, заполонившей долину.

На несколько секунд до смерти перепуганные лаем «маузеров» рабочие из местных жителей неподвижно застыли в той позе, в какой каждого из них застигло нападение: одни склонились к гигантским колесам; другие согнулись, натягивая веревки; третьи – подняв вверх нож, чтобы обрубить ветку; четвертые – просто глядя, как трудятся остальные. И все вместе подняли головы к склонам долины, откуда им грозили невидимые винтовки Флинна. Но вдруг кто-то один издал ужасный вопль, который тут же потонул в гомоне тысячи глоток.

Совершенно забыв про приказ Флинна бить только по вооруженным аскари, его люди слепо палили в массу людей, толпящихся возле колес, пули с отвратительным звуком вонзались в человеческую плоть – «шлеп, шлеп, шлеп» – или с воем и визгом отскакивали рикошетом от камня и наносили людям страшные раны.

И тогда рабочие бросились наутек. Подобно мощному потоку воды, они понеслись по долине, увлекая за собой и бойцов-аскари в их мелькающей среди людской массы военной форме – так вода влечет за собой мусор и случайные предметы.

Лежа в своем углублении рядом с Флинном, Роза тоже вела огонь. Женственные руки ее с длинными, чувствительными пальцами смотрелись на винтовке неестественно, она то и дело передергивала затвор так, словно работала челноком перед ткацким станком, сосредоточенно наблюдая, как сплетаются нити смерти там, куда смотрит ее мушка, а губы непрерывно шевелились, словно заклинание, повторяя одно только имя, ставшее для нее боевым гимном:

– Мария! Мария!

С каждым новым выстрелом это имя снова слетало с ее обветренных губ.

Вставляя в магазин очередную обойму, Флинн искоса посмотрел на дочь. Даже в эту минуту горячего возбуждения он переживал острое беспокойство, когда видел ее лицо. В глазах ее горело безумие слишком долго сдерживаемого горя, безумие тщательно лелеемой ненависти.

Винтовка заряжена, и Флинн снова перевел внимание на долину. Теперь картина там изменилась. В суматохе обезумевших от страха носильщиков и рабочих он увидел немецкого офицера, его Флинн еще раньше заметил, глядя в окуляры бинокля: тот пытался организовать оборону. А с ним вместе и тот крупный аскари, в которого Флинн с первого раза промазал. Эти двое хотели остановить стрелков-охранников, унесенных волной охваченных паникой рабочих, задержать их, развернуть в обратную сторону, растолкать, рассовать под прикрытие огромных железных колес и заставить обороняться. И им это удалось, их подчиненные открыли ответный огонь.

– Мохаммед! Возьми этого человека! Того, белого, – возьми его! – прокричал Флинн.

Он сделал подряд два выстрела и опять оба раза промазал. Но пули прошли близко, немец сразу пригнулся и спрятался за металлический щит ближайшего колеса.

– Все, – сокрушенно проговорил Флинн, увидев, что его надежды на быстрый успех растаяли. – Они там неплохо устроились. Надо срочно выкурить их оттуда.

Да, перспектива не очень заманчивая. Флинн по опыту знал, что каждый из его разношерстного отряда – герой, когда палит из засады, что каждый из них – непревзойденный мастер в искусстве стратегического отступления, тогда как лобовая атака и любой другой маневр, предполагающий сближение с врагом, – их слабое место. Из сотни человек под его командой он мог полагаться едва ли на дюжину, кто сможет выполнить приказ атаковать. Флинн, понятное дело, такого приказа отдавать очень не хотел, поскольку нет ситуации более унизительной, если на крик командира: «В атаку!» – подчиненные изумленно смотрят на него, словно каждый хочет спросить: «Ты это кому? Мне, что ли? Серьезно?»

Теперь Флинн собрался с духом, чтобы все-таки отдать этот приказ,