Открытие себя - Владимир Савченко

За квартал до цели «козлик», в котором ехали Витольд и Вася, остановился.

Долгопол выскочил, пошел к реке. Затем машина обогнала первую, помчала Витольда к переулку за домом № 6. Этим двоим полагалось блокировать выходы к реке и в соседние дворы. Сышикесса Лили настаивала на круговом оцеплении ротой автоматчиков, Семен Семенович доказывал, что никого не надо, – сошлись на этом.

(Вообще, стоит заметить, что отношения между начальником Кимерсвильского ОБХС и главным сыщиком Суперграндии как испортились в первую встречу, так и не наладились. Вот и сегодня, когда Лили ради такого случая потребовала личное оружие, Звездарик уперся: иномирянам в чужом теле, а тем более в женском не положено. Так и не дал, хотя сыщикесса то напирала на особые полномочия, то пускала в ход свое обаяние.)

Но и без оружия Лили сейчас выглядела великолепно: вся в лоснящейся коже (краги на молниях, обтягивающие формы галифе, куртка с бюстом, кожаная пилотка на желтых волосах), губы сжаты в линию, глаза сощурены, ноздри аккуратно вздернутого носика страстно выгнуты; она сама напоминала кожаную кобуру с заряженным пистолетом. Чувствовалось, что сегодня ее день, и сквозь женственную оболочку чаще обычного проглядывало нечто властное, беспощадно жестокое, крючконосое – первичное.

Захваченные на Кобищанах барыги прикинулись сначала божьими коровками. Да, мы-де занимались незаконной куплей-продажей кассет с сутями, подпольным всучиванием-обессучиванием, имели с этого дела навар и готовы нести ответственность. Но к хищениям Ψ-сутей, к насильному отчуждению их у людей не причастны.

– Избави бог, мы и не знали, что это возможно, – вальяжно рокотал хозяин хазы. – Даже я с моим опытом впервые о таком слышу, поверьте слову, гражданин начальник! Все, что я имел и имею, приобретено путем полюбовных сделок, по обоюдному согласию сторон. Я не представляю, как это можно сделать технически: отнять, похитить… ведь не часы же, не кошелек – сути!

– И мы не представляем, – в один голос подтвердили игроки. «Самое скверное, что и мы не представляем», – подумал Семен Семенович.

– Хорошо, – сказал он, – если вы такие на самом деле цыпленки пареные, цыпленки жареные, мелкие паразиты на теле общества, то зачем вы убили выследившего местонахождение хазы оператора Долгопола?

– Кто его убивал – мы-ы?! – завыл хор. – И кто выследил? Этот… выдающийся венерианский целинозавр – нас? – (Присутствовавший на допросе Вася густо покраснел.) – Он выследит! Он же в дымину был, в компании с другим таким алкашом Спирей!

– А ну – ша! – рявкнул хозяин хазы; барыги замолкли. – Я вам расскажу, как все было, гражданин начальник. В четырнадцать часов семь минут – я даже записал время – в мою дверь позвонили. Прерывисто. Затем на лестнице раздались два выстрела. Открываю – я человек не трусливый, – этот, – он указал на Долгопола, – валится на меня. В прихожую. Который стрелял, побежал вниз, я его и не видел. Этого мы осмотрели: мертвее не бывает – рана против сердца, даже крови вытекло мало, не дышит… Поймите ж и нас, гражданин начальник, – он приложил руки к груди, – был бы он жив, другое дело. А раз мертв – не в таких мы отношениях с законом, чтобы самим искать встреч с представителями, я извиняюсь, правопорядка. С того ж света все равно не вернешь! Правда, теперь мы видим свою ошибку: оказывается, смог молодой человек возвратиться и крикнуть «Руки вверх!». – (Вася покраснел еще гуще, хотя казалось, что это уже невозможно.) – Словом, мы решили подержать его до темноты, потом отнести подальше и тогда из автомата позвонить.

– В Итиль вы хотели меня бросить, – горячо возразил Долгопол, – в мешке с кирпичами! И того, кто стрелял, знаете, разговаривали с ним.

– Я тоже извиняюсь, – холодно взглянув на него, вступил в беседу рыночный маклер, молодой прохвост, – чем вы это можете доказать? Кто подтвердит?.. Вот то, как вы на толчке бездарно искали сверххарактер якобы для освоения венерианского полюса, а потом, упившись со Спирей, орали песни, катались на колесе и, я еще раз извиняюсь, травили с большой высоты, – это могут подтвердить очень многие! – Барыги согласно закивали. – Кстати, роль трупа вам удалась хорошо, похоже, что это ваше амплуа.

Семен Семенович не без злорадного удовольствия наблюдал, как допрос из обличения спекулянтов временно превратился в обличение Долгопола. На того было жалко смотреть. «То-то, – наставительно подумал начальник отдела, – это тебе не со „стены плача“ хамить старшим!»

– А я так вообще не понимаю, – произнес Ваня Крик, который до сих пор самолюбиво молчал; над правой бровью у него вызревала гуля, – о каком убийстве или даже покушении на убийство звук? Кто убит, где труп? Покажите мне огнестрельные раны, покажите протоколы осмотра и вскрытия! Смерть – это серьезный юридический факт. Все здоровы… я не имею в виду на голову, – все живы, а вы нам шьете мокрое дело!

И он с затаенным самодовольством поглядел на сотрудников ОБХС: хоть вы, мол, и ущемили меня в части интеллекта, но все равно голыми руками не возьмете.

– Кстати, украденную наблюдательность девяти баллов… – у своих украденную! – у Ванечки придется изъять, – сказал Звездарик. – И остальных обследуем! – Он оглядел спекулянтов яростным взглядом; те съежились. – Наглость, лживость и развязанность у вас, без сомнения, свои, но если учесть, по какой дорожке они вас ведут, то и их невредно бы поубавить… А теперь об этом сверххарактере – кто видел, кто слышал, кто что знает? Ну, живо, – он хлопнул ладонью по столу, – торопитесь смягчить свою участь!

…Так они вышли на адрес. Узнали они его от четвертого спекулянта, до этого державшегося за спинами других. Он вообще был какой-то серенький, с вялым голосом и невыразительной внешностью, малость вроде забитый, безответный (это он в игре в карты полагал, что Ване Крику везет, что он в рубашке родился). Семену Семеновичу потом долго чудилось, что именно по причине безответственности барыги и выставили вперед Фиминого дядю. Но сейчас не это было главным. Была у него многоштырьковая кассета, заряженная характером с такими параметрами, сообщил спекулянт. Приобрел у базарного алкаша Спири за умеренную… да если прямо-то говорить, бросовую для подобных баллов цену с целью, понятно, перепродать с немалой выгодой.

Но… не нашел покупателя: нормальным людям такие параметры ни к чему. А есть у него племянник Фима, живет с мамой, отец бросил, – смышленый мальчик.

(«Да, очень смышленый!» – подтвердил хозяин хазы.) Ему десятый год, но он переменил уже немало увлечений: коллекционировал марки, спичечные коробки, собирал радиоприемники, дрессировал мелких животных…

А сейчас играет во всучивание-обессучивание: собрал себе установку по образцу той, что имелась в хазе, – клянчит кассеты с сутями.

Фимин дядя и другие барыги иногда давали ему те, которые не удавалось сбыть ни за какую цену, – бросовые. И этот многоштырьковый блок он ему отдал. А что, пусть играет!

– А кому он всучивает? – спросил Звездарик. – Людям?

– Боже избавь, разве бы мы допустили! Возится с этими собаками, кошками… да это игра у него, никому ничего он ввести не может.