Шамал. В 2 томах. Том 2. Книга 3 и 4 - Джеймс Клавелл

– Давай! – рычал он стрелкам, потом заметил двух людей в полицейской форме у главных ворот. Вертолет неожиданно ярко осветился в конусе света от карманного фонаря, и его желудок перевернулся. Не думая, он схватил «Стен», просунул ствол в боковое окно и нажал на курок, целясь повыше.

Четверо у ворот, ища укрытия, бросились врассыпную, когда пули зацокали по кирпичной кладке ворот. В панике сержант выронил фонарь, но еще раньше все они успели заметить на земле два обмякших неподвижных тела капрала и его напарника и решили, что они мертвы. Когда автоматная очередь стихла, сержант, пригибаясь, бросился к калитке в воротах, к своей машине и лежавшей там М16.

– Стреляйте, во имя Аллаха! – крикнул полицейский водитель.

В возбуждении Бабак нажал на курок, послав короткую очередь в белый свет. Водитель неосторожно вылез из укрытия, чтобы подобрать фонарь. Из вертолета грянула еще одна очередь, и он отпрыгнул назад.

– Сын проклятого отца…

Все трое пригнулись. Еще одна очередь: пули ударили рядом с фонарем, одна разбила его вдребезги.

Эрикки видел, что его план побега полностью провалился. 212-й сидел на земле беспомощной мишенью. Время у него вышло. Долю секунды он раздумывал, не заглушить ли ему двигатели. Потом с боевым кличем он выпустил в сторону ворот последние патроны из «Стена», дал полный газ и издал еще один первобытный вопль, заставивший похолодеть всех, кто его слышал. Двигатели заревели на полную мощность, визжа от перегрузки, когда он толкнул рычаг вперед и поднял машину в воздух на несколько дюймов; вертолет, высоко задрав хвост, дернулся вперед, скрежеща полозьями о каменные плиты двора, подскочил и поднялся, потом плюхнулся вниз, снова подскочил и на этот раз остался в воздухе, но шел тяжело, готовый обрушиться в любую секунду. У ворот водитель вырвал автомат у охранника, подбежал к столбу, выглянул из-за него, увидел пытающийся подняться вертолет, вскинул автомат к плечу и нажал на курок.

На втором этаже дворца Хаким очумело высунулся из окна спальни, вырванный из глубокого сна всем этим шумом. Его телохранитель Маргол стоял рядом с ним. Они увидели, как 212-й едва не столкнулся с невысокой деревянной постройкой во дворе, сорвав полозьями шасси часть крыши, и тяжело потащился дальше, пьяно раскачиваясь и пытаясь подняться. За стеной стояла полицейская машина, в ее зажженных фарах чернел силуэт сержанта. Хаким видел, как тот прицелился, и всем сердцем пожелал, чтобы пули пролетели мимо.

Эрикки слышал, как пули зачиркали по металлу, моля богов, чтобы они не задели ничего жизненно важного, и с опасным креном начал уходить вбок от наружной стены, чтобы покинуть открытое пространство и найти место, где его прикрыло бы здание дворца. При этом безумном вираже свернутый ковер с Азадэ свалился с сиденья на рычаги управления. На мгновение Эрикки растерялся, потом, собрав всю свою невероятную силу, отпихнул его в сторону. Рана на предплечье открылась.

Теперь он повернул за северное крыло дворца, и вертолет, по-прежнему летевший едва в метре над землей, двинулся к наружной стене в другой стороне поместья, туда, где стояла хижина, где когда-то скрывались Росс и Гуэнг. Шальная пуля пробила дверцу кабины и ударила в приборную панель; осколки стекла брызнули во все стороны.

Когда вертолет исчез из виду, Хаким проковылял через огромную спальню с весело горевшим огнем в камине в коридор и добрался до окна.

– Ты его видишь? – спросил он, тяжело дыша: ходьба давалась ему с большим трудом.

– Да, ваше высочество, – сказал Маргол и возбужденно показал рукой. – Вон он!

212-й был просто сгустком темноты в непроглядной тьме, потом вспыхнули прожекторы на наружной стене, и Хаким увидел, как он еле-еле перевалил через стену и нырнул вниз по ту ее сторону. Через несколько секунд вертолет снова появился над стеной, набирая скорость и высоту. В этот миг в коридор вбежала Айша, истерически крича:

– Ваше высочество, ваше высочество… Азадэ исчезла, пропала… этот дьявол похитил ее, а Мина лежит там без сознания…

Из-за снотворного Хакиму было трудно сосредоточиться, веки были тяжелыми, как чугунные заслонки.

– Что ты такое говоришь?

– Азадэ улетела, ваша сестра улетела, он завернул ее в ковер и похитил, забрал ее с собой… – Айша замолчала, испуганная выражением лица Хакима, пепельно-серым в тусклом свете коридора, с глазами, полуприкрытыми набрякшими веками, – она не знала о снотворном. – Он похитил ее!

– Но это… это невозможно… невоз…

– О, но это так, она похищена, а Мина без сознания.

Хаким, тяжело моргая, смотрел на нее, потом пробормотал, запинаясь:

– Поднимай тревогу, Айша! Если она похищена… клянусь Аллахом, поднимай… поднимай тревогу! Я принял снотворное, и оно… я займусь этим дьяволом завтра, клянусь Аллахом, я не могу сейчас, но пошли кого-нибудь… в полицию… к «зеленым повязкам»… оповестить всех, хан назначил награду за его голову! Маргол, помоги мне вернуться в мою комнату.

Перепуганные слуги и охранники собирались в конце коридора, и Айша в слезах подбежала к ним, рассказывая, что произошло и что приказал хан.

Хаким нащупал спинку кровати и вытянулся на ней, обессиленный.

– Маргол, скажи… скажи охране, пусть арестуют этих дураков у главных ворот. Как они могли позволить такому случиться?

– Они не были начеку, ваше высочество. – Маргол был уверен, что вину свалят на них – кто-то должен был оказаться виноватым, – хотя он сам слышал, как хан приказывал им не трогать пилота. Он отдал приказ охранникам и вернулся. – С вами все в порядке, ваше высочество?

– Да, спасибо. Из комнаты не выходи… разбуди меня на рассвете. Не давай огню в камине погаснуть и разбуди меня на рассвете.

Хаким с благодарностью позволил себе провалиться в сон, который манил его, такой соблазнительный и желанный; его спина больше не беспокоила его, его мысли сосредоточились на Азадэ и на Эрикки. Когда она вышла из маленькой комнаты и оставила его наедине с Эрикки, он позволил своему горю подняться на поверхность:

– Из этой ловушки нет выхода, Эрикки. Мы в ловушке, все мы, ты, Азадэ, я сам. Я все еще не могу поверить, что она отречется от ислама, в то же время я убежден, что она не будет подчиняться ни мне, ни тебе. Я не желаю ей вреда, но у меня нет другого выбора: ее бессмертная душа важнее, чем ее земная жизнь.

– Я мог бы спасти ее душу, Хаким. С твоей помощью.

– Как? – Он еще раньше заметил напряженность в Эрикки, лицо финна сморщилось, глаза смотрели странно.

– Сделав так, что ей не нужно будет губить ее.

– Как?

– Предположим, гипотетически, что этот сумасшедший пилот был не мусульманином, а варваром и настолько любил свою жену, что сделался еще чуть-чуть безумнее, и, вместо того чтобы просто убежать самому, он внезапно оглушает ее, похищает, вывозит из страны против ее воли и отказывается отпустить ее назад. В большинстве стран муж может… имеет право пойти на крайние меры, чтобы удержать жену, даже силой добиться от нее послушания и смирения. Таким образом, она не нарушит своей клятвы, ей не придется отрекаться от ислама, тебе не нужно будет идти на крайние меры, а я сохраню при себе свою женщину.