Осады и штурмы Северной войны 1700–1721 гг - Борис Мегорский

Однако всех этих приготовлений было недостаточно, караулы не могли и не смогли предупредить о нападении заблаговременно – для этого следовало высылать дальние дозоры и пикеты, как советовал тот же Вобан при обороне укрепленных линий [1980]. «Как неприятель стал перебираться через реку… от караулов тамо будучих ведомости о том не учинено, а на тех караулах стояли два человека часовых» [1981]. Как сказано в обвинительном «изображении дела», в ночь неприятельского нападения «пикету ни какой при дивизии как звычайно есть выставлено не было и токмо обыкновенные караулы; и той ночи на пароли и рунты ходить никому не приказано» [1982]. Полковник Николай Краг на допросе по головчинскому делу показал, что «тревоги никакой не было в ночи, но поутру как разсвело, и ребят [очевидно, ревель, т. е. побудку] в полках наших бить зачали, тогда и шведы ис пушек стрелять зачали от чего и тревога учинилась» [1983]. Таким образом, как и при Нарве в 1700 г., причиной неудачи при Головчине в 1708 г. можно назвать чрезмерную растянутость оборонительной позиции и отсутствие эффективного охранения.

Четыре месяца спустя отряд русской армии снова попытался задержать шведов в окопах на берегу реки. 1 ноября 1708 г. шведская армия переправлялась через реку Десну у деревни Мезинь. Ласковский, опираясь на один трофейный шведский архивный документ, пишет, что на своем высоком берегу шведы поставили 15 пушек и 4 гаубицы. Русские войска под начальством генерала Алларта на противоположном низком берегу Десны возвели две батареи; каждая из батарей имела по 3 орудия, по флангам прикрывалась одна – отрядом из 250 гренадер и одним батальоном пехоты полковника Штейна, другая – двумя батальонами пехоты полковника Ласси; между батареями вдоль берега стояли 4 батальона пехоты и 4 эскадрона драгун под началом генерал-майора Александра Гордона. Переправа шведов на плотах началась в 5 часов пополудни, и три раза наступавшие войска были отбиты. Однако к 11 часам вечера часть шведских войск перешла на другой берег, и русские отступили со своих позиций. Ласковский относит успех переправы преимуществу шведов в артиллерии, подавившей две небольшие русские батареи с командующего (более возвышенного) берега, общему численному перевесу шведов, а также темноте, в которой переправа завершилась успешно для шведов и в которой обороняющиеся не могли оценить расположение и количество переправившихся войск. Отступив от места переправы, генерал Алларт занял позицию недалеко от берега и окопался цепной линией, состоявшей из трех реданных фронтов, соединенных длинными куртинами. Из-за кратости времени, употребленного на возведение этих укреплений, их профиль был незначительных размеров, и, простояв на этой позиции до полудня следующего дня, Алларт отступил, вероятно, не дожидаясь конца переправы шведских войск и нападения на его позицию[1984].

Адлерфельд повествует о других подробностях переправы. Внезапный мороз и ледоход помешали навести мосты через Десну, переправляться пришлось на плотах вдоль натянутых через реку канатов, причем спуск с высокого берега был настолько крутой, что солдаты и офицеры скатывались с него на заду; плоты собирали прямо у кромки воды и переправляли солдат группами по 15–20 человек, и до наступления темноты на русском берегу оказались лишь 600 шведов; русские в это время ничего не предпринимали, т. к. держались вне зоны действия 28 каролинских пушек, позднее они вели с переправившимися шведами лишь перестрелку в ночи, а потом были отогнаны шведской атакой со шпагами (шведы к тому времени расстреляли все 30 патронов в своих сумах)[1985]. Генерал-майор Александр Гордон, чьи русские полки противостояли шведам на берегу, записал, что шведские плоты из связанных толстых деревьев вмещали по сто человек, стоящих плотно друг к другу. Успешно отбивая атаки ружейным и артиллерийским огнем, войска Гордона держались до 11 часов вечера, когда, израсходовав боеприпасы, были вынуждены отойти под огнем шведов, а позднее совсем отступить по приказу Шереметева [1986]. В Гистории написано, что возведенные русскими укрепления оказались недостаточными для защиты от шведского огня, который велся пушками, поставленными в три яруса. «А наши, хотя в тот же день малой борствер имели перед собою, однако ж так ровное место луговое было, что в толко один человек с нуждою за оным борствером укрыватца могли, а в четыре человека стать было невозможно от неприятельской стрельбы» (имеется в виду, что бруствер не закрывал четырехшереножный строй пехоты)[1987]. В ночь после переправы русские генералы (Шереметев, Гольц, Алларт, Брюс, Далбон и Гордон) сообщили царю о том, что шанцы на берегу удержать было невозможно из-за превосходства шведской артиллерии. Но, отступив глубже, они намеревались на указанной Аллартом позиции построить с наступлением дня новую линию и ждали дальнейших указаний [1988]. Как видно, генералитет сохранял веру в спасительные свойства окопов.

Защищать укрепленную линию на берегу реки пришлось и шведской армии – в октябре 1713 г. в Финляндии на реке Пелкиной. Эту короткую широкую протоку между двумя озерами на северном (шведском) берегу генерал-майор Карл-Густав Армфельт прикрыл двумя рядами окопов, батареями, засеками и рогатками. Однако русский командующий генерал-адмирал Ф. М. Апраксин прежде чем штурмовать неприятельскую позицию в лоб, чтобы «раздвоить неприятеля», отправил в обход шведского правого фланга по озеру на плотах шеститысячный отряд генерал-лейтенантов князя М. М. Голицына и Бутурлина и генерал-майора Чернышева. Десант на плотах успешно вышел в тыл противнику и атаковал, после чего в бой вступили главные силы Апраксина (генерал-лейтенант Я. В. Брюс, генерал-майоры Головин и Волконский). По сигналу (второму залпу) с русских батарей «чрез реку драгуны мало не вплавь, а солдаты на плотах неприятелские крепости штурмовали» [1989]. «И хотя неприятель жестоко оборонял, где на обе стороны продолжался огонь близ трех часов, однако ж, видя войск наших сильное наступление, пришли в комфузию» [1990].