Юрий Гагарин. Один полет и вся жизнь. Полная биография первого космонавта планеты Земля - Антон Первушин

Однако информацией о ходе обучения советские публицисты делились скупо, а если делились, то отделывались пустыми фразами, за которыми не было никакого внятного содержания. Подробно писали о чем угодно: о заграничных поездках космонавта, о посещении им родных мест, о выступлениях на всевозможных партийных мероприятиях и митингах, о встречах с пионерами, комсомольцами, рабочими, колхозниками, о привычках и предпочтениях, о семье и друзьях, – но никогда о том, чем он занимается в академии. Время от времени, впрочем, в печати появлялись фотоснимки, на которых Юрий Гагарин сидит в учебной аудитории, разглядывает какие-то чертежи и диаграммы, что-то рисует мелом на доске, работает с какими-то приборами. Поскольку фотоснимки часто не имели подписей, у постороннего человека складывалось впечатление, что послеполетная жизнь первого космонавта и впрямь состоит в основном из общественно-политической и просветительской деятельности, а в академии он бывает редко, для «галочки», занимаясь не столько науками, сколько позированием.

Ничего не изменилось в этом смысле и после гибели Юрия Алексеевича. Несколько примеров. Вот что писал Герман Степанович Титов в брошюре «Первый космонавт планеты» (1971), выпущенной к десятилетнему юбилею исторического полета: «Мне доводилось много и часто вместе с Юрием решать разные летные задачи, довелось и защищать диплом в академии имени Н. Е. Жуковского. Хочется избежать избитых слов „меня поражало“, „мне было приятно“. Скажу так: с Юрием можно было хорошо и спокойно делать любое дело и надежно дружить». Можно заглянуть и в статью «Страницы „Гагаринского альбома“» (журнал «Советское фото», 1971, № 4) кандидата технических наук Виталия Алексеевича Шитова: «После полета в космос его жизнь была тесно связана с Военно-воздушной инженерной академией имени Н. Е. Жуковского. Юрий Алексеевич учился увлеченно; тщательно, даже красиво вел конспекты, внимательно слушал советы преподавателей, в срок выполнял лабораторные работы. Важные поручения и обязанности часто отрывали его от занятий. Иногда он вынужден был уходить с середины лекции. Но на следующее занятие неизменно приходил подготовленным. Было просто непостижимо, когда он всё успевал. Ему помогало умение трудиться самоотверженно, постоянно и упорно. Да и требовательность преподавателей не допускала никаких послаблений в учебе. ‹…› Пожалуй, самый дорогой для меня снимок – портрет Гагарина, сделанный 15 февраля 1968 года. В этот день Юрий Алексеевич читал свой доклад по дипломной работе. Я его непрерывно снимал. Закончив доклад, он улыбнулся и сказал: „Вот и всё“. В этот момент я нажал на спуск затвора. Этот портрет, по мнению его близких друзей и хороших знакомых, показывает Гагарина таким, каким он остался в их памяти. 17 февраля Юрий Гагарин блестяще защитил диплом».

Вел конспекты, ходил на лекции, блестяще защитил – вот и всё, как сказал бы Гагарин. И это, замечу, наиболее подробное описание учебного процесса в академии из всех опубликованных материалов того времени. В других источниках, даже в солидных фолиантах, и того меньше. Чем же занимался космонавт в стенах военного вуза? Какая у него была тема дипломной работы? Кто были его научные руководители? Тайна покрыта мраком.

Впрочем, хитроумный аналитик из ЦРУ, наверное, мог бы составить некоторое представление о том, по какому именно профилю проходили Гагарин и его друзья-сослуживцы. Прежде всего он обратил бы внимание на специфику Военно-воздушной инженерной академии (ВВИА), основным направлением деятельности которой всегда была разработка методов совершенствования боевых самолетов, в том числе за счет оснащения их ракетными двигателями или ракетным вооружением. Кроме того, среди фотоснимков, иллюстрирующих статью «Страницы „Гагаринского альбома“», он обнаружил бы один очень странный: на нем Гагарин, Титов, Николаев, Попович и Быковский осматривают модель, своими формами напоминающую «Space Shuttle». Поскольку именно в то время американские политики, военные и ученые обсуждали в закрытом режиме концепцию многоразового орбитального корабля, взлетающего по-ракетному и приземляющегося по-самолетному, аналитик ЦРУ должен был бы встрепенуться и накатать своему начальству докладную записку о том, что Советы опять вознамерились опередить США и даже привлекли к этому делу своего первого космонавта. В реальности же значимый международный резонанс этот фотоснимок (только почему-то с заретушированным Титовым) вызвал намного позже – в 1989 году, когда его опубликовала газета «Труд» (4 января) в качестве одной из иллюстраций к статье Виталия Головачёва «Готовясь к полету на „Буране“…», в которой приоткрывалась завеса секретности над советскими проектами многоразовых орбитальных кораблей.

Появление загадочного снимка в журнале «Советское фото» никак не изменило ситуацию с доступностью информации о занятиях космонавтов в академии. Впервые более или менее подробные сведения о них появились в книге «Диплом Гагарина» (1986) профессора Сергея Михайловича Белоцерковского, возглавлявшего кафедру аэродинамики в ВВИА. Позднее расширенный вариант этой работы издавался под названием «Первопроходцы Вселенной. Земля-Космос-Земля» (1997), но нас интересует прежде всего первое издание, вышедшее солидным даже по советским меркам тиражом в 155 000 экземпляров. В нем нет загадочной фотографии с «шаттлом», зато хватает других, сделанных Шитовым «скрытой камерой» на протяжении многих лет обучения космонавтов в академии. Главное – профессор Белоцерковский подробно рассказал о том, как учились космонавты, какие проблемы у них были, какие науки приходилось усваивать и тому подобное. Из книги становится ясно, что Гагарин во главе группы друзей-сослуживцев проектировал сверхзвуковой одноместный летательный аппарат с решетчатыми крыльями. Однако опять нет ответа на вопрос, что это был за аппарат, для каких целей он проектировался, были ли у него предшествующие аналоги-прототипы. Среди обилия иллюстративного материала явно не хватает хотя бы общего компоновочного чертежа аппарата или его полноценной фотографии, сделанной с удобного ракурса. Опять загадка!

Видимо, из-за скудности фактической информации этому удивительному эпизоду жизни первого космонавта в книге Виктора Александровича Степанова «Юрий Гагарин» (1987) посвящено всего пять страниц, причем со ссылкой именно на воспоминания Белоцерковского. В постсоветское время тенденция сохранилась. Хотя большое количество подробностей об обучении космонавтов можно найти в опубликованных дневниках Николая Петровича Каманина, а профессор Белоцерковский во втором издании своей книги наконец-то раскрыл, как назывался загадочный летательный аппарат, спроектированный Гагариным, и привел его эскиз, биографы проигнорировали тему, уделяя ей минимальное внимание. Для того чтобы убедиться в этом, достаточно просмотреть самые новые биографии Гагарина, изданные к 50-летию его полета в космос. Джеми Доран и Пирс Бизони в книге «Гагарин. Человек и легенда» (2011) уделили теме четыре страницы, при этом изрядно напутав факты и добавив «развесистой клюквы», – что с иностранцев взять? Лев Александрович Данилкин в книге «Юрий Гагарин» (2011) тоже посвятил учебе космонавтов не больше четырех страниц, разбавив информацию своими глубокомысленными рассуждениями о политическом контексте происходившего. В книге Николая Яковлевича Надеждина «Юрий Гагарин» (2011) под рассказ о ВВИА уделено аж полстраницы (в оправдание автору можно только сказать, что сама книжка невелика по объему). В книге Валерия Николаевича Куприянова «Космическая одиссея Юрия Гагарина» (2011) поздний период жизни Гагарина вообще не освящен. И так далее.