Покорение Южного полюса. Гонка лидеров - Роланд Хантфорд

Да, у Боуэрса было очень мало общего с Оутсом, который в этой компании держался особняком.

Даже Уилсону недоставало того мужества, с которым Оутс встретил поражение. Амундсен, как сказал Уилсон, «победил нас потому, что устроил из этого гонку. Мы все равно сделали то, ради чего пришли, и поэтому наша программа тоже выполнена». Этот аргумент он использовал для того, чтобы успокоить Скотта, которому сейчас как никогда требовались слова утешения.

Для Скотта черный флаг был не поражением, а настоящим провалом. То, что этого следовало ожидать, то, что винить в этом он мог только себя, не приносило никакого облегчения – скорее, наоборот. Его решение поступать так, словно Амундсена не существовало, «продолжать – и делать все, что от нас зависит, ради нашей страны без страха и паники», идеально соответствовало духу Балаклавского сражения. Он отлично понимал, что его мог спасти только какой-нибудь несчастный случай, произошедший с Амундсеном. И все же слепо продолжал вести своих людей к тому, что, как он знал, почти неминуемо будет поражением.

Он испытывал терпение богов. Своей жене перед выходом к полюсу он опрометчиво написал:

Есть много обстоятельств, которые заставляют меня сомневаться в способностях [Амундсена] достичь цели. С другой стороны, ему будет трудно признать поражение, и я не могу даже представить, как он сообщит об этом.

А теперь на полярном ветру развевался его черный флаг. «Конечно, норвежцы нашли простой путь наверх». Недостойный и вдобавок ко всему опасный самообман, как полагал Скотт.

На следующее утро британцы свернули лагерь и оставили черный флаг позади, чтобы дотащить свои сани последние несколько миль до полюса, продвигаясь по следам Амундсена со странным ощущением какой-то разрядки напряжения. В половине седьмого вечера они дошли до места, которое считали целью. Была среда, 17 января 1912 года, – прошло ровно тридцать четыре дня после того, как норвежцы примчались сюда на своих собаках. Скотт мрачно записал в своем дневнике:

Полюс. Да, но при совсем других обстоятельствах, нежели ожидалось. У нас был ужасный день – помимо разочарования дул жесточайший ветер от 4 до 5 и температура минус 22 °C. Спутники мои трудились с обмороженными ногами и руками… Боже правый! Это отвратительное место и особенно ужасное для нас – тех, кому пришлось пробиваться сюда, чтобы проиграть.

Скотту достался от Амундсена единственный оригинальный участок работы – определение высоты полюса над уровнем моря. Но сделать это было невозможно, потому что гипсометр был неисправен; вся экспедиция оказалась бессмысленной. Оставалось лишь проверить координаты, определенные Амундсеном, – совершенно пустая затея после того, как, по словам Уилсона, «все присутствующие согласились с тем, что он может заявить приоритетное право на сам полюс».

Эта сцена разительно отличалась от той, что происходила здесь месяц назад. Вместо норвежского квартета, неторопливо проводившего свои круглосуточные наблюдения, Боуэрсу и Скотту пришлось ограничиться пятью наблюдениями в течение одной ночи, на большее времени не было. Боуэрс возился с теодолитом и определял значения, а Скотт записывал их.

Температура держалась на отметке минус 30 °C, то есть на целых восемь градусов ниже, чем в то время, когда здесь был Амундсен. Закончились дары фортуны в виде безветрия и ясного неба, не видно было собак, растянувшихся и гревшихся на солнце. Вместо этого дул резкий ветер и над двумя дрожавшими от холода мужчинами нависали свинцовые снежные тучи. Причем, как написал Скотт,

воздух был такой странный, влажный и холодный – обычно при таком в два счета промерзаешь до костей… это мало отличалось от однообразия последних дней… Ну, что-то здесь все-таки есть, и завтра ветер может стать нашим другом… А теперь домой – нам предстоит отчаянная борьба за то, чтобы сообщить эти новости первыми. Интересно, сможем ли мы.

Другими словами, Скотт надеялся хоть на какую-то иллюзию победы. Он еще не совсем понял, что возвращение станет схваткой со смертью, но четко осознал, что время терять нельзя.

В пять часов утра они снова были на улице. Закончив свои наблюдения и обработав результаты, Боуэрс и Скотт решили, что находятся примерно в трех милях от полюса. Посмотрев в направлении, на которое указывали расчеты, Боуэрс заметил палатку Амундсена, стоявшую в двух милях от них. Они впряглись в сани, дошли до нее и обнаружили норвежский флаг с вымпелом «Фрама», развевавшиеся в высоте. Но с шоком, который вызвал первый черный обрывок материи, это сравниться уже не могло.

Скотта восхитил четкий силуэт палатки.

Внутри он обнаружил письмо Амундсена к королю Хаакону VII и к себе самому:

Уважаемый капитан Скотт,

поскольку Вы, вероятно, первым после нас окажетесь в этом месте, я прошу Вас, пожалуйста, передайте это письмо королю Хаакону VII. Если Вы сможете использовать что-то из вещей, оставленных в палатке, пожалуйста, не стесняйтесь делать это. Я от души желаю Вам безопасного возвращения.

Искренне Ваш, Руаль Амундсен

«Я озадачен этим письмом», – заметил Скотт в своем дневнике. И данная запись красноречиво говорит о состоянии его ума. Он даже не понял, что Амундсен на всякий случай принял меры предосторожности. Скорее всего, он подозревал тайную попытку унизить его. И в результате всего одним движением, по словам Раймонда Пристли, Скотт «был разжалован в почтальоны».

Оставленные Амундсеном вещи пришлись кстати: Боуэрс обрадовался паре рукавиц из оленьего меха, которые заменили его старые, собачьи, потерянные несколько дней назад. «Было похоже, что норвежская партия ожидала более холодной погоды… и не столкнулась с ней, – отметил Скотт в своем дневнике, изучив предметы меховой одежды, аккуратно сложенные на полу палатки. – Этого нельзя было понять из утрированного отчета Шеклтона». Увы, но даже здесь Скотт до последнего продолжал борьбу с невидимым соперником.

Оставив записку о том, что они тоже были здесь, участники британской партии застегнули палатку и отправились туда, где, по их предположениям, находится полюс. Там, по словам Скотта, они «построили пирамиду, укрепили наш бедный маленький “Юнион Джек” и сфотографировались – делать это было довольно холодно».

Во всем этом таится патетическая ирония. Невыспавшиеся, замерзшие, усталые, все еще потрясенные поражением, Скотт и Боуэрс допустили ошибку в расчетах. Они решили, что прошли дальше полюса, а на самом деле не дошли до него. Думая, что двигаются к нему, они удалялись от нужной точки. В соответствии с их собственными наблюдениями они вообще не попали на полюс[108].

Вера британцев в то, что они достигли математически выверенной точки полюса, еще больше укрепилась после обнаружения черного флажка Амундсена примерно в полумиле от построенной Скоттом пирамиды. К этому флажку была прикреплена записка Амундсена, гласившая: