Синяя Рыба - Евгения Духовникова

тот, за кого себя выдаешь, мальчик, тебе нетрудно будет догадаться.

Максим сжал зубы. Что, интересно, скажет саламандра, если он ошибется? Съест их, наверное… Что же, что же это такое?! Круг… круговорот. Везде, во всех мирах, с начала времен, и до скончания века. Постоянно. Непрерывно. В этом — вся суть мироздания. Время… мироздание… жизнь… Жизнь?! Ну, конечно!

— Жизнь! — закричал Максим.

Трейнс улыбнулась.

— Видите, все очень просто.

— И что теперь? — взволнованно перебил мальчик, — Мы ведь пришли сюда за Абсолютным оружием, которое поможет победить Скорпиуса и вернуть мир в Абсолют. Это магический Жезл, да?

— Да, это Жезл. Рубиновый Жезл. Самый мощный трансформатор энергии из всех когда-либо созданных на свете. Но у меня его нет. Он хранится выше, — Старейшина подняла одну голову, и посмотрела на потолок, другая же голова все время была обращена к Максиму.

— И что дальше?

— Дальше? Зачем ты спрашиваешь? Ты знаешь ответ. Он поможет тебе выбраться отсюда.

— Дай хотя бы наводящую подсказку!

— Ключ у тебя в руке, — скрипнула саламандра, — Просто замкни круг.

Максим покрутил в руках орех. Замкнуть круг?

— И это поможет достать Жезл?

— Поможет, поможет, — заверила его Трейнс, — Только, пожалуйста, не в моей пещерке. Я очень привязана к этому дому, и мне не хочется портить интерьер. Пойдем, я покажу тебе подходящее место. Иди за мной, — старейшина поползла в темноту.

— Не могу взять в толк, чего она хочет от нас? — пробормотала Вика, — Ты что-нибудь понимаешь, Максим?

— Кажется, да… Будь добра, набери воды!

У пещеры был и другой выход, и, в отличие от того, которым воспользовались ребята, этот выглядел довольно обыденно: темный коридор заканчивался отверстием в скале, за которым лежал унылый горный пейзаж. На пороге Трейнс остановилась и посторонилась, пропуская Максима вперед.

— Давай.

Мальчик принялся разгребать снег руками, пока под ним не показалась земля. Она была тверже камня.

— Но это же вечная мерзлота!

— Действительно, — немного смутилась Трейнс, — Сейчас исправлю.

Саламандра дохнула пламенем, и почва моментально оттаяла, став горячей и мягкой. Максим проделал в ней небольшую лунку, положил в нее Орех и закопал, тщательно утрамбовав землю.

— Вода, — Вика протянула ему полную фляжку.

— Полей его! — приказала Трейнс. — Еще. Вот так, достаточно.

— Теперь нам нужно ждать, пока он прорастет? — спросила Вика.

— Да, но недолго. В него заложены чары ускоренного роста, так что процесс не займет много времени.

Земля зашевелилась, на ней образовался бугорок, из которого проклюнулся тонкий росток. Ребята изумленно смотрели на растение, которое прямо на глазах стремительно разворачивало листья. Появился бутон, за считанные секунды из крохотной пуговки ставший размером с тыкву. Вскоре волшебный цветок прекратил расти, но лепестки бутона так и не раскрылись.

— Когда же он откроется? — нетерпеливо воскликнул Максим.

— Иди и открой его сам.

Сердце у него застучало, как набат. Мальчик неуверенно подошел к цветку. Его листья дрогнули, когда он нечаянно задел их рукавом.

Вика встала напротив.

— Открывай, — приказала Трейнс.

Максим осторожно раздвинул пурпурно-алые бархатистые лепестки.

— Это оно! — прошептал он, чуть дыша, — То, что мы искали все это время! Рубиновый Жезл. Это и есть Абсолютное оружие, которое поможет нам остановить Скорпиуса!

На махровой сердцевине цветка, как халиф на подушке, величаво покоился Магический Жезл. Рубин в его наконечнике светился так ярко, словно камень вырезали из кусочка утренней зари и вдохнули в него огонь сверхновой звезды.

И тьма падет на землю

Флэйк сидел на подоконнике, уткнувшись носом в стекло, и печально глядел на улицу. Там падал снег. Начавшись ночью, он шел целый день, и, похоже, не собирался заканчиваться. Но не это было страшно — страшно было то, что снег, которому положено быть белым, был черным, как мазут. Абсолютно все — деревья, земля, крыши, — было покрыто толстым слоем этого злого черного снега.

Глава Совета высших подошел к окну, и, молча глядя в пол, присел на краешек софы.

— Никогда не видел Абсолют таким, — убитым голосом прошептал солнечный кот.

— Никто не видел.

— У Скорпиуса напрочь отсутствует вкус.

— Боюсь, что это конец Абсолюта, — вздохнул Ротсен.

Флэйк поежился от холода.

— Нет, не конец. Мы не должны сдаваться! Ведь мы сами всех учим этому!

— От нас уже ничего не зависит. Мы сидим здесь, как шпроты в банке, в то время, как монстры Скорпиуса разоряют наш мир, оскверняя все, до чего могут добраться, и превращают добрых существ в ужасных чудовищ. Мы уже ничего не можем сделать.

— Но Избранный может! Разве не для этого он здесь? Если пророчество не лжет, он спасет Абсолют.

Ротсен с горечью посмотрел на энергета.

— Флэйк, посмотри, как все изменилось! Даже природа чувствует это. Цветы завяли, потому что они не могут без солнца. Сколько солнечных дней ты помнишь за последнее время? Звезды гаснут от холода, и это не обычный холод. Это все из-за Скорпиуса. Его злоба и ненависть так сильна, что все живое ощущает ее. Она как яд, медленно, но верно отравляет наш мир. Ни одно существо не может жить в такой атмосфере. Может быть, ты, Флэйк, еще не утратил надежду, но таких как ты, очень мало. Абсолют не в силах больше бороться с этим. Он сдался.

— Я не сдамся, Ротсен, — прошипел Флэйк, — Никогда. Что бы не случилось, я останусь верен прежнему Абсолюту и тем, кто будет сражаться за него до конца.

— С каждой минутой защита Белого дворца все слабее. Скоро магическая завеса истощится, и мы станем слабее, чем улитка, которую вытащили из ее раковины. И тогда нам останется одно: выступить с остатком войска и дорого продать свои жизни.

— Этого не будет! — энергет вздыбил шерсть на загривке, — Пророчество исполнится! Я верю в Избранного!

— Пророчества исполняются не всегда! — жестко сказал Ротсен, — Вспомни хотя бы это нелепое предсказание о Шкатулке счастья — механизм якобы не будет заведен вовремя…

— …и тьма падет на землю, и все сущее сгинет во мраке, и это станет началом конца.

Ротсен вздрогнул.

— Синяя Рыба! Что у тебя за привычка входить без стука!

— Было открыто.

— Ты вернулась? Но…

— Ротсен, судьба всех миров висит на волоске. Мы обязаны сберечь то, что еще можно сберечь. Сохранить то, что еще можно сохранить. Но все наши старания пойдут прахом, если мы не будем держаться друг за друга. Разногласия приводят к спорам, споры — к непониманию, непонимание порождает раздор, а это — первая ступень лестницы, ведущей к тьме, — ее голос завибрировал от волнения, — Дорога эта тем и опасна, что ее сложно распознать вначале. За все время своего