История русской рок-музыки в эпоху потрясений и перемен - Джоанна Стингрей

пользовались. Слышала я и о том, что мафия начала брать под контроль различные аспекты общественной жизни и что между различными мафиозными группировками идет ожесточенная борьба. Но все это, казалось, происходит далеко от меня, в какой-то темной, мрачной сказке. Как же я ошибалась!

– Один из твоих бывших охранников теперь работает с бандитами, – объяснил Тимур. – И он хочет с тобой встретиться и поговорить.

– Поговорить о чем?

Я не понимала, что мы можем предложить друг другу. Но я была благодарна, что они предложили мне встретиться и поговорить, вместо того чтобы просто схватить меня на концерте и уволочь куда-нибудь в подвал.

Встречу назначили у меня дома – тот самый мой прежний охранник Миша бывал там неоднократно.

– Мы видим по телевизору множество твоих клипов и понимаем, что за их трансляцию ты платишь, – без обиняков начал Миша, как только мы сели. – Мы хотим свою долю.

– Что ты имеешь в виду – я плачу за трансляцию?

– Все артисты платят за выход своих клипов в эфир, – ответил он.

Я покачала головой.

– Я никогда никому не платила за трансляцию своих клипов.

Это было правдой.

– Некоторые каналы попросили у меня клипы и дают их в эфире. Другие ставят мои клипы в ротацию в обмен на западные, что я им передаю. Я не получила денег ни за одну свою пластинку, а производство моих собственных клипов обходится очень дешево.

Он долго смотрел на меня немигающим взглядом темных глаз.

– О’кей, на этом пока остановимся. Но в будущем, возможно, нам придется встретиться еще.

– Хорошо, – неуверенно ответила я, провожая его до двери.

Все это было ужасно нервно, но, по крайней мере, ведут они себя по-деловому, и мне понятны их мотивы. Это куда менее страшно, чем нападение какого-то случайного хулигана на улице. И хотя некоторое время я еще тряслась от страха, но попыталась об этом забыть и вернуться к творческой работе.

Я все больше времени проводила с московскими музыкантами и, наконец, вновь начала ощущать энергию общего дела и общей тусовки, которая так привлекала меня в Ленинграде. Да, я скучала по старым друзьям, но мне нравилось вновь быть частью единой компании: басист «Бригады С» Сергей Галанин, Александр Скляр из панк-группы «Ва-Банк», Володя Шахрин из свердловской группы «Чайф», блюзовый гитарист Сергей Воронов и великолепный фронтмен «Бригады С» Гарик Сукачёв. Все они ребята творческие и отвязные, банда пиратов во главе с Гариком. За такими, как он, хотелось отправиться в полную приключений охоту за сокровищами. Отец Гарика прошел войну и даже побывал в фашистском концлагере. Гарик – один из лучших шоуменов, которых я когда-либо видела на сцене, да и вне ее. Его аудиторией был весь мир, и не было для него большего удовольствия, чем поразить, удивить эту аудиторию. Все в нем – голос, энергия, движение и жесты – выдавало подлинного флибустьера, плюющего на закон, и опасного, но вместе с тем умного и расчетливого. От него исходила природная сила, как ветер, надувающий паруса. Напившись, он напоминал пришельца из XVII века – разбрасывающего проклятья пирата в замызганной рубашке. Для меня он сам был произведением искусства, и, конечно же, я попросила его сняться в своем следующем клипе.

Оператор Миша Мукасей познакомил меня с молодым режиссером Федором Бондарчуком, сыном знаменитого Сергея Бондарчука, удостоенного Оскара за «Войну и мир». Это становилось все более и более заметной тенденцией в Москве – дети знаменитых родителей шли по стопам своих отцов. Мне это напомнило моих одноклассников в Beverly Hills High School, также ступавших проторенной дорожкой родителей.

Энергия Федора покорила меня сразу. Он был молод, полон харизмы и маниакально предан творчеству. Партнер Федора Степа Михалков был сыном известного кинорежиссера Никиты Михалкова. Федор и Степа основали на «Мосфильме» компанию Art Pictures и в полный рост использовали для своего дела все доступные им возможности и связи. Мы стали думать о том, чтобы Федор со всеми своими ресурсами спродюсировал и поставил один из моих клипов.

– Dancing in the Sky, – наконец решил он, назвав написанную мною вместе с Сергеем Курёхиным песню.

Декорацией клипа стала миниатюрная версия кроличьей норы. На кроваво-красном фоне двигались раскрашенная как зебра обнаженная девушка и парень, выкрашенный в красно-белые цвета. Клип получился непритязательный, но полный драматизма, со множеством крупных планов. Вокруг меня – в неизменной черной кепке, с ярко-красными губами и в темных очках – кружили белые птицы. Лицо у меня было напряженным, даже злым, и при монтаже Федор с помощью эффектов заставил изображение пульсировать в ритм с музыкой. В инструментальном проигрыше Гарик, весь в черном, с темными усами на белом лице, сидел за черным пианино, вокруг которого кружили белые птицы. Играл он одной правой рукой, тело и лицо были развернуты к камере, и смотрел он в нее, не мигая, как настоящий волшебный пират.

Федор – прирожденный режиссер. Как верховный Зевс он царил среди нас, божков меньшего калибра. Еще в детстве я слышала многочисленные истории о том, как актрисы влюбляются в режиссеров, что всегда казалось мне глупостью. Но тут я почувствовала, что влюбляюсь в Федора. И дело было не в том, что он был божественно красив – неотразимо привлекательным его делали талант, энергия и видение. На съемках он часто просто стоял за камерой, не говоря ни слова, и неотрывно смотрел на меня. Затем он подносил руку к лицу и смотрел на меня уже сквозь нее. Подходил ближе, еще ближе, пока мы не оказывались лицом к лицу друг с другом. Он протягивал руку, отводил у меня с лица прядь волос, и от этого жеста я просто таяла. Весь период съемок я сдерживалась, но в самом конце, когда он подошел ко мне, я уже не выдержала.

– Ты не хочешь меня поцеловать? – спросила я. Что он и сделал.

Так начался наш союз – творческий и профессиональный, а иногда и не только профессиональный.

Глава 43

А теперь – рекламная пауза

Теперь, когда «железный занавес» окончательно рухнул, люди Запада устремились в Россию.

Из Америки первыми приехали миссионеры, одержимые страстью спасать людей, которых они в глаза-то никогда не видели. Однажды я открыла дверь и увидела четверых подростков – точь-в-точь таких же, как и мои фаны, время от времени появляющиеся у меня на пороге с просьбой об автографе или желанием подарить мне открытку или свежие фрукты. Эти же вместо просьб об автографе почтительно склонили головы и заговорили все сразу, перебивая друг друга:

– Мы так вас любим! Мы хотим только убедиться в том, что вы верите