Коловрат: Знамение. Вторжение. Судьба - Алексей Миронов

болот там скалы на поверхность выходят, образуя три гряды, замкнутые меж собой. Внутрь иначе как через единственный проход не попасть. Меж ними овраги глубокие, лесом поросшие. Там, если нужно, и пару тысяч воинов схоронить можно, а весь наш отряд и подавно. В этих оврагах и устроим стоянку долгую, землянок нароем. Дичь вокруг водится непуганая. Охотников у нас много – прокормят все воинство, сколько потребуется. Но, думаю, до весны мы тут не протянем. Как начнем вылазки делать, рано или поздно дознаются татары. Только это будет уже не важно. Главное сейчас помешать им приступом Рязань взять, а тут любая подмога хороша будет.

Внезапно снегопад прекратился. Так же быстро, как и начался. Небо просветлело, а белесая мгла прижалась к земле. Кряжистые деревья раздвинулись, и в то же мгновение Ратиша прямо перед собой в десяти шагах увидел огромные валуны. Каждый саженей по пять в высоту. Словно рукой великана они были чуть отодвинуты друг от друга. В эту щель едва мог протиснуться один всадник. Позади валунов начиналась скальная гряда, высотой чуть ниже самих валунов, невесть откуда взявшаяся в этих местах. Никаких других проходов сквозь выросшие словно из-под земли скалы было не видно.

– Странное место, – подтвердил Ратиша.

Когда стемнело, весь отряд уже был размещен на постой по оврагам, а мужики успели даже вырыть несколько землянок. Заодно и похоронить убитых ратников в дальнем конце скал. Большинству же пришлось коротать первую ночь в шалашах из еловых лап. Но никто не роптал. Всем это место, защищенное каменными стенами, как настоящая лесная крепость, понравилось даже больше предыдущего. Защищаться и охранять его было легче. Главное было – запастить провизией.

Воеводе выстроили шалаш, рядом с которым развели костер и зажарили на нем несколько прихваченных еще с прошлой стоянки куропаток. У костра на ужин и военный совет боярин Евпатий собрал все тех же: Лютобора, Ратишу, Захара и Белояра. Понятное дело, после того как лагерь был устроен, а дозоры расставлены.

– День мы прожили, – подытожил воевода, на правах хозяина угощая всех мясом куропатки, – не без потерь, конечно, но могло быть и хуже. Теперь настало время обсудить день завтрашний. Хоть и устали мы все, но время не ждет. Ибо завтра утром я вас покину.

– Как так, – встрепенулся Захар, – опять?

Воевода пропустили мимо ушей восклицания своего приказчика и продолжил, обернувшись к предводителю ополчения:

– Ну, как тебе место, Белояр?

– Место знатное, – наклонил голову сотник, усмехнувшись, – по твоим словам недалече до Рязани отсюда, да только сам я отсюда не выберусь без провожатых.

– Ничего, – успокоил его воевода, – я тебе приметы расскажу. День-два и попривыкнешь. Охотников своих по округе пошастать пустишь, запасы для людей и коней соберете. Скоро вы эти места знать лучше меня будете. Завтра и начнешь. А как приказ мой придет, то и татар начнете изводить.

– С мужиками?

– Не только. Покамест всех ратников под началом Лютобора я тут оставлю.

Белояр и Лютобор обменялись удивленными взглядами.

– Всех? – удивился и даже расстроился Лютобор. – А как же ты, Евпатий Львович, в город пробьешься без нас?

– Завтра все решится, – пояснил Коловрат, обсасывая косточки куропатки. – Раз мы сюда дошли, значит, еще не такое глубокое окружение татары вкруг Рязани учинили. Ежели брешь в нем найдем и потребуется силой пробиваться, дам знать. Если решу иначе… у меня другая тропка имеется. Только по ней тихо ходить придется, без помощников. Ну, почти.

Он окинул собравшихся взглядом и договорил:

– Если выйдет так, то Ратишу и Захара с собой возьму только.

Захар просиял, а Ратиша посмотрел на боярина с недоумением. Ему тоже было невдомек, как можно пробиться без ратников сквозь татарские заслоны, коих вокруг Рязани было наверняка во множестве. Но вместо того, чтобы все разъяснить ему, Коловрат уточнил, глядя в глаза:

– Ты приметы все запомнил?

– Вроде бы, – неуверенно кивнул Ратиша, – а зачем они мне, если я с тобой иду?

– Чует мое сердце, – хитро ухмыльнулся воевода, – что в следующий раз ты из города по ним один сюда будешь добираться. С моим наказом для Белояра и Лютобора. А может, и не раз придется ходить сквозь порядки татарские туда-обратно.

Ратиша только плечами пожал, пребывая в полном недоумении.

– А покудова вот что у нас выходит, – рассудил вслух воевода, оглядывая всех, – одно место у нас в двух днях пути от Рязани стоит. Там мы Еремея с тремя сотнями мужиков и полусотней ратников оставили. Здесь Лютобор и Белояр обустроятся со всей остальной силою покудова. До Рязани полдня ходу, если знать какими путями. И, если вдруг приступ Рязани затянется, мы сами начнем войну засадную во многих местах сразу. Тылы татарские малыми силами терзать и обозы жечь будем, чтобы им спокойно нигде не было на земле нашей. Чтобы пятки у них горели.

Чуть передохнул воевода и закончил:

– Озвереют татары, лютовать начнут, отвлекать свои силы от приступа. Они же быстро воевать привыкли. Значит, хватка у них ослабнет вокруг Рязани. Так мы войну затянем. И тогда – либо сами Рязань отстоим, и они отступятся, либо подмоги от других князей дождемся.

Все сидевшие у костра, наконец, уразумели, о чем им втолковывал воевода. Про войско из разбойников Васьки Волка, которое собирал на собственные средства и втайне ото всех, боярин умолчал. Неизвестно что еще из этой затеи выйдет. И простоит ли Рязань до тех пор. Но идея тыловой войны, наконец, начала доходить до ратников, привыкших всю жизнь биться только в широком строю «рать на рать».

– Ну, хорошо, Евпатий Львович, – попытался выразить общее мнение Лютобор, – но чтобы терзать тылы татарские всем миром, да еще сообща с защитниками стен, нужна голова, которая нами командовать будет. А как же князь Юрий гонцов нам всем одновременно слать будет с наказами? Не по воздуху же они прилетят?

– Не по воздуху, – согласился воевода, усмехнувшись в усы, и добавил: – Но то уже моя забота.

Глава седьмая

Ход подземный

Евпатий осторожно, чтобы не стряхнуть с нее снег, приподнял большую ветку ели, которая мешала ему смотреть вперед. Лежа в сугробе это было сделать не сложно. Теперь ему стала видна тропинка, что огибала подножие крутого, заросшего елями холма, на вершине которого они расположились втроем. Рядом,