Дом, в котором... - Мариам Петросян

— Я вовсе не испытываю такой уверенности, — сказал Ральф.

— Я так и предполагала.

— Но я не уверен и в том, что ваши так называемые «обдуманные действия» не ухудшат ситуацию.

— Мы в этом тоже не уверены. Но предпочитаем действие бездействию.

— Иногда действие хуже бездействия.

Акула вертел головой, словно отслеживая прыжки мячика для пинг-понга. Крестная опустила очки на кончик носа и пронзила Ральфа учительским взглядом.

— Вы считаете, что выпускнику будет нанесен такой уж сильный вред тем, что для него выпуск состоится несколькими днями ранее?

— Смотря какому выпускнику, — сказал Ральф и осекся, поняв, что угодил в приготовленную для него ловушку.

— То есть… — ноздри Крестной хищно дрогнули. — вы считаете, что кому-то это нанесет вред, а кому-то нет?

— Можно сказать и так.

— А вы не находите, что именно личность, настолько не приспособленная к жизни вне Дома, что ей может повредить выпуск, что именно подобная личность опасна для окружающих?

Ральф промолчал.

Акула ухмылялся. Ящер старался не встречаться с Ральфом взглядом. Крестная потянулась через стол и положила ладонь ему на руку.

— Не будет никакого голосования, — сказала она твердо. — Мы доверимся вашему решению. Вы сами выберете того, кто наиболее опасен. Только вы — их воспитатель — знаете их настолько хорошо. И ваш долг, по возможности, оградить их от беды.

В тот вечер Ральф попытался напиться. Он пил в одиночестве, запершись у себя в кабинете, и почти добился поставленной цели, но в какой-то момент опьянение ускользнуло, оставив его с головной болью, в отвратительном настроении.

Решение уйти далось не в пример легче. Собирая вещи, печатая заявление, он ощущал растерянность от того, что все произошло слишком внезапно, но в то же время, знал, что поступает правильно. Единственно возможным в подобной ситуации образом. После разговора с Крестной ощущение собственной правоты исчезло. В глубине души Ральф понимал, что его согласие с планами Акулы и Крестной — капитуляция. Нельзя предавать одного, чтобы защитить многих.

Его мучило возложенное на него право выбора, и то, что он уже выбрал. Он не сомневался в том, что Слепой опасен, и еще более опасен станет в момент выпуска, но не сомневался и в том, что удаление его из Дома только ухудшит ситуацию. Кому-то это выйдет боком (он догадывался, кому), и этот кто-то, уж конечно, не был Крестной. Может, поэтому она и старалась его удержать. Им нужен козел отпущения. Ральф годился на эту роль.

— Козел, — шепнул он сам себе. — Ты пригодишься им в роли козла, дружище… или барана. Глупого жертвенного барашка.

Он поморщился, сознавая, что ведет себя как пьяный, хотя вовсе не пьян. Разве что слегка. Представляя предстоящий ему разговор со Сфинксом, после того, как Слепой будет удален, он трезвел стремительнее, чем от холодного душа.

Вряд ли это будет достойным выходом из положения, — напиться вдрызг и встретить Сфинкса пьяным бормотанием. Может, имело бы смысл прислушаться к Душеньке и убрать из Дома заодно и Сфинкса? Ральф, загибая пальцы, восстановил в памяти иерархическую лестницу четвертой. После Сфинкса у них не Лорд, нет, а Шакал Табаки, как это ни странно. Представив Шакала в роли хозяина Дома, Ральф улыбнулся, но улыбка почти сразу застыла, превратившись в безжизненный оскал. Можно будет не напиваться. Можно будет просто запереться на третьем и ждать. Табаки разнесет Дом по кирпичику, а уж потом, если повезет, вступит в переговоры. К тому времени все будут мечтать вернуть Слепого. А может, убрать и Шакала тоже?

Ральф зашел в ванную комнату, подержал голову под струей холодной воды и остервенело растер лицо полотенцем.

Перебирать кандидатуры не имело смысла. В четвертой опасен каждый. Даже бессловесный Македонский. Их лучше не доводить до крайности. Это следовало втолковать Акуле. В первую очередь ему, а дальше пусть сам разбирается с Крестной.

Ральф вспомнил, что случаи отправки из Дома некоторых учащихся иногда заканчивались их спешным возвращением. По разным причинам. Это должно было быть где-то зафиксировано. Бывший директор был педант и любил классифицировать схожие явления. У него наверняка где-нибудь хранилась папка с описанием всех подобных случаев. Было бы неплохо ее найти.

Головная боль притихла. Ральф знал, что все равно не уснет. Почему бы не сходить в библиотеку и не попытаться отыскать заветную папку? Идея показалась ему стоящей.

Он надел куртку, чтобы было куда класть фонарик, проверил в фонарике батарейки и вышел в ночь.

Одышливый старичок-сторож отворил дверь третьего этажа и ушаркал обратно в стеклянную будку то ли досыпать, то ли смотреть телевизор.

В коридорах третьего свет по ночам не гасили. Вытертая ковровая дорожка привела Ральфа в библиотеку. От библиотеки на первом эта отличалась компактностью, обилием специальной литературы и приличным состоянием книг.

Зажигая свет в отсеках между стеллажами, Ральф добрался до последнего отсека, где обширную нишу от пола до потолка занимали выдвижные металлические ящики с наклейками пояснений. На нижних ящиках надписи на наклейках читались легко, выше бумага серела, а буквы делались неразличимы, еще выше вместо наклеек на ящиках сохранились только их обрывки, а под потолком уже вообще ничего. Содержимое самых давних ящиков представляло собой загадку. К счастью, Ральфу они не требовались.

Он выдвинул один из нижних ящиков и содрогнулся при виде плотно спрессованных в нем папок. Перетащив ящик на маленький стол в углу, он начал извлекать их. После первых двух папок дело пошло быстрее. Бегло просматривая их содержимое, Ральф откладывал в сторону скрепленные листы, стопку за стопкой, пока не убедился, что в ящике нет того, что его интересует. Тогда он убрал его на место и вытащил второй. Потом третий. И всякий раз оставались папки, которые он не мог запихнуть в положенные ящики. Ральф надеялся, что ему попадется хоть один полупустой, куда он их все свалит, и что после него на столе не останется груда бесхозных папок.

В какой-то момент, оторвавшись от работы, он обнаружил сидящего в кресле между стеллажами с книгами сторожа. Сторож, в неизменной фуражке с зеленым козырьком, то ли дремал, то ли следил за ним.

— Я знаю, что здесь нельзя курить, вы зря беспокоитесь, — сказал Ральф.

Сторож покачал головой.

— Мне интересно, что вы так упорно разыскиваете?

— Вас это не касается.

Ральф вернулся к папкам, но скоро понял, что выдохся. Присутствие постороннего не давало сосредоточиться. Просматривая бумаги, он с трудом вникал в их содержание. Затолкав папки в очередной ящик, Ральф решил больше не мучиться и дать, наконец, сторожу возможность выспаться, о чем тот, скорее всего, и намекал своим присутствием.

— Зря вы думаете, что меня это не касается, — сказал вдруг сторож.