Гармония преображения - ПАВЕЛ Григорьевич Деркульский

всякому происходящему хоть как-то присмотреться, то первое, что просится на главный план, сомнения не вызывающая важность всё такой же, новой, и теперь как будто бы навязанной всему до этого написанному, и, на первый взгляд, уж точно, далеко не самой лучшей применявшейся стилистики такого написания! Как можно понимать, при всём происходящем главное не в том, насколько нравится или не нравится организация расстановки слов, по ходу дела самым важным из приоритетов становится как раз гармония звучания, которую при такой переработке и несёшь, используя, в загруженном сознании. Стилистики, которая на этот раз, пусть непонятно почему, но кажется гораздо лучше всяческой, что ранее была, необходимо с максимальным тщанием придерживаться — по сути, это повод что-то с текстом делать, иначе говоря, есть, возникает повод этот текст менять, задумываться как-то и по ходу разного происходящего над всем, до этого уже написанным. Теперь и очень, в самых разных вариациях, немаловажен и случившийся до этого, ну хоть какой-нибудь в подросшем понимании прогресс, то есть теперь, одни слова меняя на другие, или меняя положение подобных слов, одновременно начинаешь править содержимое, подстраивая смысл под как-либо по ходу жизни уж накопленное, ну хоть какое-никакое, а чуть-чуть, но некое иное понимание происходящего. То, что по смыслу таким новым знаниям и пониманию не соответствует, в таком, что правится, уже по логике, по смыслу, по определенью, а оставаться попросту не может, менять приходится почти что всё, и, зачастую, основательно, глобально, как следствие, в написанном растут уже довольно значимые перемены. Но, главное, пожалуй, здесь ещё и в том, что таким образом, и по ходу дела, что глобально текст меняя, что стиль сохраняя, а по многу-многу раз всё перечитываешь-пересматриваешь, стремясь как получается и где только возможно, но нащупать из доступных вариантов лучшее, и, в результате получаешь, (здесь самое основное-главное не пропустить момент!), и слово для подмены подбирается получше прежнего, и смысл такого слова, а чуть по иному улыбается каким-то новым пониманием описанного в том, перерабатываемом, а это, (словно бы подобная подсказка Свыше приключилась!), дает намёк-возможность посмотреть на всю описанную ситуацию, но чуточку ничтожную иначе, что, в свою очередь, и то, о чём в написанном вся речь ведётся, позволяет разглядеть настолько как-то по новому-иному, и по другому разглядеть структуру, что просто удивляешься такому изменению событий и с тщанием оценивающих всё изложенное и открывшееся взглядов. И, как венчающий труды, побочный результат — и текста смысл вдруг, и при этом самым неожиданным характером и образом меняется, и то, что раньше вроде бы, а было от сознания сокрыто, вне всякого сомненья начинает проступать, воистину, по сути, удивляя неким ясным откровением такого уровня и свойства, что только разве что и остаётся, что глаза закатывать, и, никаких сомнений нет, по результату, вдруг, становишься умней, благодаря такому, получившемуся, постигая то, что раньше будто бы, а попросту не знал. Конечно, здесь возни обычно получается даже побольше, чем сверх запредельно много, такого здесь обычно даже больше, чем с избытком. Но, если всё-таки, а получилось, то, по результату судя, всей неторопливости подобной точно уж никак не замечаешь. Хотя, среди разного прочего есть и довольно яркие нюансы, и первый из таких — когда присутствует хоть крошечный намёк, что в написании надежда есть добиться лучшего, притом не важно в чём, пусть в плане всё такой же новой базовой стилистики, пусть в удалении любых, пусть даже крошечных вопросов в понимании, звучании и осмыслении прочитанного перед тем — всё, не увиливай, вернись, перечитай! Что из такого выйдет и получится, заранее, по сути, даже браться предсказать нелепо. При всех трудах подобных главное пытаться сделать лучше, ну, а что станет тем, с надеждой ожидаемым после прочтенья результатом, и как всё всё-таки, а выйдет, и чем обернётся, даже не гадай, здесь, никаких сомнений, только лишь одно в приоритетах — такое дело ни за что не оставлять! После чего, уж коль отметишься достаточным упорством, то, обязательно, наступит-минет срок и, если всё-таки окажешься в достойной степени старательным, то, радуя, и приключится то, чего, уж точно, ну никак не ожидаешь! Конечно, при таких заботах, нет сомнения, предельно важно быть начитанным, и знать всю подноготную того, о чём ведётся в тексте речь, свобода в плане творчества очередных подмен здесь тоже, и в немалой степени важна, но, как в основе отмечалось, всё и читать, и понимать-оценивать, и править тоже исключительно лишь собственными силами, и потому, предельно важно с постоянством таким образом работать над такой, всей ранее возникшей писаниной, накапливая с постоянством и в достатке столь важный и необходимый в этом деле опыт. Сознание должно приобретать возможность в некое такое углубляться, мгновенно проникаясь тонкостями, вроде бы как будто в целом скрытыми, а что до всех последствий, какими всё подобное закончится, то здесь впору радоваться даже и тому, что, при подобной правке, удалось, пусть времени потрачено немало, продвинуться пусть даже на чуть-чуть! При всём подобном важно только самому себе не врать, оценивая как-то всё, в трудах при всём подобном сделанное, и не пытаться с постоянством обнаружить оправданья, чтобы прервать такую переделку или же идущее без перерыва, бойкое творенье нового, притом любые оправдания, которыми потом окажешься предельно недоволен. Ведь первое, о чём подсказывает опыт — если работа с текстом не стоит на месте, то пользуйся подобным столько, сколько удаётся, насколько только можно, до конца, ведь всё такое, (относись к подобному именно таким образом!) — вне всякого сомненья дар от Бога! Потом, не то, что ночь, пара часов пройдёт, и, в сущности, такой возможности даже нащупать некую способность оперировать с написанным, не говоря о написании чего-то нового, а можно будет более не обнаружить, все прилагающиеся такие всякие усилия окажутся воистину на удивление и удручающе безрезультатными. А потому, пока хоть что-то пишется — пиши! Сейчас, про между прочим, можно заключить, что слов под новое для хоть какого-никакого написанья похоже точно больше не найти, а потому, раз время уж давно прошло, то, всё, давай-ка, оставляем всякие заботы, и, наконец-то, двигаемся мыться.

НОВОЕ ПРОЗРЕНИЕ ПОСЛЕ НОЧНЫХ ПОКАЗОВ (текст из очень ранних)

Что ж, резюмируем всё то, что демонстрировали чуть ли не всю ночь. Итак, какой же первый, самый главный вывод, (об этом, кстати, никогда не стоит забывать) — то, что тогда столь ярко прозвучало самым первым, по-прежнему глобально-актуально и теперь: кому больше дано, с того больше и спросится! Всё верно и все правильно — сомнений