Увечный бог. Том 2 - Стивен Эриксон

Сжав зубы, Хагграф вырвал из плеча железный наконечник, чуть не лишившись чувств от боли; хлынула кровь. Уставившись на поблескивающее древко у себя в руке, Хагграф понял, что стрела колансийская.

Брат Серьез, выругавшись, развернулся и принялся проталкиваться сквозь строй в обратную сторону. Он присоединится к атаке – въедет на своем яггском жеребце на самый верх, убивая тех болванов, что осмелятся заступить ему дорогу.

В своем сознании, впитывающем чувства окружающих солдат, он слышал шепотки страха и дурных предчувствий, но под этим ощутимым недовольством скрывалось что-то еще – что-то, сумевшее пробиться сквозь его полный контроль над их телами, их волей.

Все до одного были закаленными в боях ветеранами. Всем довелось собственными руками убивать врагов, вооруженных и безоружных, повинуясь командам форкрул ассейлов. Они провели в рабстве не один год. И однако, подобно подмывающему камень его воли темному потоку, брат Серьез ощущал сейчас чувства, не имеющие ничего общего с желанием уничтожить противостоящего им врага.

Они испытывали… восхищение.

Понимание это привело его в ярость.

– Молчать! Это смертные! У них недостаточно мозгов, чтобы осознать неизбежное! Вы будете с ними сражаться и вы их убьете, всех до единого!

При виде того, как приказ заставил их утихнуть, брата Серьеза захлестнула волна удовлетворения, и он двинулся дальше.

– Увечный бог будет моим, – прошипел он, выбравшись наконец из строя и направляясь к стреноженному коню. – Я нанесу ему рану, Акраст Корвалейн возродится, и никто уже не сможет мне противостоять. Никто!

Внимание его привлекло какое-то движение слева. Он остановился, сощурился в зеленоватый полумрак.

Кто-то шагал по равнине в его сторону.

Это еще что?

Он увидел, как фигура, в сорока шагах от него, поднимает руки.

Из них вырвалась магия – ослепительная сверкающая волна, серебристая, словно сердцевина молнии. Она прокатилась по земле между ними, зацепила край колансийского строя и выкосила его.

Взревев в ответ, брат Серьез выбросил вперед руки за мгновение до того, как волна ударила в него.

Он полетел по воздуху спиной вперед и врезался во что-то неподатливое – но издавшее какой-то животный звук.

Силы оставили брата Серьеза. Опустив взгляд, он уставился на торчащие из его груди лезвия двух длинных кинжалов. Каждый пронзил одно из его сердец.

Потом над самым ухом пророкотал низкий голос:

– Привет от Калама Мехара.

Убийца дал телу осесть, выдернул кинжалы. Повернулся и рассек веревку, которой был стреножен конь. Шагнул поближе к конской морде.

– Я, веришь ли, терпеть не могу лошадей. Но лучше б тебе бежать отсюда – такое даже тебе не понравится. – Отступив на шаг, он хлопнул животное по крупу.

Белесый яггский жеребец метнулся прочь, предварительно попытавшись лягнуть Калама, – тот едва сумел увернуться. Калам злобно уставился ему вслед, потом повернулся к колансийским солдатам…

…как раз вовремя, чтобы увидеть, как в середину строя врезается еще одна волна смертельной магии Быстрого Бена, под которой полегло сразу несколько сотен. Остальные бросились врассыпную.

Высший маг уже бежал и орал ему на ходу:

– Калам! Туда, в дыру! И поскорее! Давай на курган! Бегом, чтоб тебя!

Убийца, ворча, двинулся вперед. Терпеть не могу лошадей, верно, но бегать я люблю еще меньше. Лучше б я на треклятого коня и взгромоздился, так проще было бы. Да и первого отпускать в общем-то не стоило. Это Быстрый меня пожалеть решил.

Путь ему заступил колансийский офицер с примесью крови ассейлов, зажимающий рукой раненое плечо. Калам срезал ему голову двумя кинжалами, словно ножницами, отпихнул обезглавленное тело в сторону и, не останавливаясь, двинулся дальше. Этот тон Быстрого Бена он знал хорошо. Беги, Калам, как газель треклятая!

Вместо этого он побежал как медведь.

Если повезет, все равно должен успеть.

Валу был знаком этот звук, вспышку магического огня он тоже узнал. Он вскочил, потянул за собой Скрипача:

– Быстрый Бен! Скрип – они здесь!

Со всех сторон поднимались на ноги выжившие морпехи, оружие опущено, лица переполнены неверием.

Вал ткнул рукой.

– Вон он – я этого жалкого человечишку в любом виде узнаю! А вон там – это ж Калам!

– Они разогнали колансийцев, чего ж они так бегут? – удивился Скрипач.

Вал развернулся, словно собираясь что-то крикнуть морпехам, но тут его рука судорожно сжала предплечье Скрипача, и капитан тоже повернулся.

Поднял взгляд к небесам.

Нижние боги!

Она умела находить дорогу. По иным проходам между мирами, кроме нее, никто никогда не ходил. Но сейчас, когда она усилием воли пробилась сквозь завесу очередного Пути, она ощутила за спиной давление – словно потребность, которой, казалось, не было выхода.

Завел ее сюда инстинкт, и лежащий перед ней мир был незнакомым.

Был ли мой маршрут истинным? Или всего лишь ложью, которую я сама себе раз за разом нашептывала, словно Вселенная может склониться перед моей волей?

Я столько всего наобещала своему владыке.

Я отвела его домой, к трону его предков.

Я обещала ответы. На все потаенные замыслы, стоявшие за тем, что свершил его отец. Я обещала ему, что все это обретет значение.

И я обещала ему покой.

Она появилась там, где умирал день, под подошвами мокасинов зашелестела неживая трава. Небо над головой испещрено изумрудными кометами, глаза ей резал их ядовитый свет. Казалось, до них можно дотянуться рукой, а в льющемся с небес сиянии слышались голоса.

Мгновение – и сияющие дуги в небесах уже были неодиноки. Справа от нее зеленое свечение прорвали неровные следы огромных теней, яростных, словно сталкивающиеся между собой грозовые тучи. На землю вокруг нее градом пролились капли крови и куски плоти.

Апсал’ара обернулась в ту сторону – и резко выдохнула.

По земле быстрее степного пожара распространялось мертвое пятно – а поверх него летел дракон чудовищных размеров, и со всех сторон его атаковали сородичи помельче.

Корабас!

Пятно неслось прямо на нее.

Она развернулась и кинулась бежать. В отчаянии потянулась к Путям, но в ответ ничего не пробудилось – все это сейчас гибло. Любые проходы, любые врата. Мириады огоньков жизни гасли, затоптанные, словно умирающие угольки.

Что я наделала?

Они идут за мной – они мне поверили. Мой владыка и его товарищи идут следом – их уже не остановить, но придут они в мир, который не смогут покинуть.