Чужая война - Сергей Садов

Граф едва заметно кивнул и приглашающе махнул гостям. Барон Турн — посланник и доверенное лицо короля Октона — важно опустился на место, его спутник последовал его примеру. Володя передвинул стул в сторону и сел там, словно зритель на представлении.

В течение получаса он был свидетелем занимательной дипломатической эквилибристики, где гости и хозяева наперебой пытались уверить друг друга в дружеских чувствах, но при этом каждый старался как-то подколоть другого, вытребовав что-то в свою пользу.

Володя быстро понял, что гости имели слишком мало полномочий, чтобы с ними можно было всерьез обсуждать какие-то договоры. Их целью было только ознакомиться с ситуацией и постараться вытащить герцога из передряги. Похоже, Октон не очень доверял дипломатическим талантам герцога, что, судя по собранным сведениям, было не удивительно, учитывая прямоту Нарского Льва. Он был слишком честен для разных хитрых игр. В будущих переговорах именно на это Володя и делал ставку.

Поняв, что обмен любезностями будет продолжаться еще долго, Володя поднялся и неторопливо покинул шатер. На его уход мало кто обратил внимание: Танзани знал, что князь собирается уходить, а гости не считали его значащей фигурой в переговорах.

Парламентеры от герцога ждали в другом шатре, приготовленном специально для этого случая. Володя понимал, что как ни упрям герцог, но все равно рано или поздно вынужден будет вступить в переговоры, вот и приготовили для них все заранее.

Представившийся графом Тинским, парламентер удивления при виде Володи не выказал. Более того, явно относился к нему без высокомерия, свойственного старшим по отношению к младшим. Володя на миг задумался.

— Как поживает господин Раймонд? — поинтересовался он, когда обмен положенными любезностями завершился. — Последняя наша с ним встреча завершилась несколько… печально для него.

Парламентер на миг нахмурился, потом кивнул, словно с чем-то смирившись.

— Здоров вполне, много о вас рассказывал, ваше сиятельство. Но я пришел сюда, чтобы обсудить условия, на которых вы согласились бы выпустить нас. Герцог готов заплатить любой выкуп…

— Ну что вы, — перебил Володя. — Какой выкуп? Мы же соседи… Только вот ваш визит сюда с войском как-то не похож на дружеский и соседский.

Дальнейший обмен любезностями грозил повторить тот, что происходил в шатре между посланцами Октона и Танзани. Но в данном случае граф Тинский не был расположен к такой потере времени, зная, что каждый час — это чей-то боевой конь, забитый в похлебку. А боевые кони такие дорогие… Лишний же день грозил оставить герцога Нарского совсем без кавалерии, а это чревато — другие соседи не прочь будут воспользоваться ослаблением конкурента. Король, конечно, вступится, но его величество далеко, и когда это произойдет… Володя об этом прекрасно знал от Танзани и Джерома и потому удивлялся упрямству герцога, пославшего парламентера, только когда терпеть дальше стало уже невозможно. Сам себе уменьшил сроки переговоров, а при спешке никогда ничего хорошего не получится. Это, судя по всему, знал и сам парламентер. Также он знал, что об этом знает сидящий напротив него юноша. Возможно, он и молод, возможно, не имеет опыта в дипломатических играх, но с такой позицией, как у него, сыграть может и самый неумелый игрок. Надо быть полным кретином, чтобы проиграть в такой ситуации, а этот новый герцог уже доказал, что дураком не был.

Граф Тинский еще раз взглянул на нового герцога, вздохнул и решил выложить все начистоту, понимая, что все равно не сообщит ничего нового для собеседника.

— Ваше сиятельство, вы ведь знаете о нашем положении. Оно по-настоящему критическое. Коней надолго не хватит — кормить приходится и солдат. Мы можем продержаться какое-то время, однако… Потому не хотелось бы затягивать дело. Давайте начистоту. Какие ваши условия?

Володя задумался, даже глаза прикрыл. Потом мысленно пожал плечами: почему бы и нет? Благодаря, опять-таки, упрямству герцога он имел возможность очень долго разговаривать с графом, и они успели выработать все пункты будущего соглашения. Соглашение, аккуратно переписанное, Володя и протянул графу. Тот принял лист, нахмурился, читая.

— Как видите, собственно к герцогу у меня никаких претензий нет. Все, чего я хочу — быть ему хорошим соседом. Из-за мятежа в герцогстве и без войны много дел.

— Все так, — проговорил граф.

Соглашение и впрямь было очень почетным, учитывая положение. С герцога не требовали выкупа, не ставили никаких условий, унижающих его достоинство. Позволялось уйти со всеми солдатами и при оружии.

— Но вот эти пункты насчет мятежников…

— Вы считаете правильным поддерживать тех, кто нарушает клятву верности? Почему вы думаете, что они будут служить вашему королю вернее, чем служили моему?

Граф задумался. Выдать всех мятежников… В общем-то этого следовало ожидать, но герцогу такого хотелось избежать. И парламентера-то он отправлял с наказом соглашаться на любые условия, но попытаться выторговать жизнь доверившихся ему мятежников. Но с чем тут торговаться? Лично герцогу этот юноша, которого все называли почему-то не герцогом, а князем, никаких условий не выдвигал. Можно прямо сейчас сниматься с места и уходить. К тому же еще эти слухи о том, как поступили с пленными после штурма замка… Но об этом сейчас лучше не говорить…

— Вы же понимаете, что я не могу принять такое решение. Я только посланник моего герцога.

— Как вы думаете, сколько времени займет обмен письмами?

Граф печально вздохнул — крыть нечем. Если бы переговоры начались раньше, но… герцог до последнего надеялся на что-то.

— Тоже верно. Однако…

— Я понимаю. — Володя встал. — Простите, что перебил. Давайте сделаем так: я готов через два часа лично встретиться с герцогом Нарским между нашими позициями. Если можно, пусть на переговорах присутствует тир Раймонд. Я приеду ровно со столькими же людьми, сколько будет у герцога.

Володя прекрасно понимал, что герцогу деваться некуда — либо согласие на такие переговоры, либо мотание парламентера, пока не утрясут все детали, а это может занять и сутки, и двое. Выбор не из легких, но вполне очевидный. Потому Володя нисколько не удивился, увидев пятерых всадников, замерших метрах в двухстах от их позиций. Все то время, пока противник думал над предложением, он просидел на валу, погруженный в свои мысли. Вид у князя был настолько печальный, что можно было подумать, будто это ему предстоит сдаваться, а не корвийцам. В таком состоянии его и застал Танзани.

— Ни о чем не договорились пока, но я их дожму, — сообщил он. — Они видят реальную ситуацию. Пока же пусть отдыхают. Я их под охраной в домик отправил, чтобы не мешали с парламентером герцога общаться. Сослался на то, что они устали с дороги. Спорить не посмели. А ты чего такой грустный?

— Я не грустный… Просто думаю… — Володя поднял голову и оглядел небо.

Граф нахмурился:

— Я видел однажды такое выражение у людей, которые готовились к смерти. Ты чего задумал?