Люболь. Книги 1-4 - Вера Авалиани

когда музыка эта собрала первую волну человеческих жертв, мы еще посмотрим, как им удастся «соскочить». Он вложил в рекламу этого рэпа деньги – пусть продолжают дело. А то струсили. «Не можешь – научим, не хочешь – заставим», – вспомнил Лари любимую поговорку Гии.

Когда горе перешло в агрессию, Иллариону вдруг стало легче. Он выпил молока из холодильника и тут же стал погружаться в сон. Все же плохие чувства ему привычнее и понятнее, чем отцовская любовь. Хотя… Отец невесты ведь прикрыл ее собой. Значит, для кого-то любовь значит больше, чем жизнь.

Сына нет, но невестку-то можно удочерить теперь. Негласно, конечно. Девка, сразу видно, умная. А может, и беременная?! Сон как рукой сняло. Ему вдруг сильно захотелось внука – маленького Владика. Он его таким не видел никогда. Зато теперь Илларион даже обдумывал всерьез идею взять у трупа Владислава сперму для оплодотворения невестки, если та не понесла естественным путем.

На этой деловито-оптимистичной ноте он и захрапел раскатисто и с присвистом.

В соседней спальне на кровати сидела регулярно забываемая им напрочь пышка-душка, сожительница Наталья. Сегодня она не выходила из комнаты. Она не пошла на свадьбу, потому что Гия предупредил Иллариона, что сборище будет немноголюдным по желанию жениха и невесты. И сказал он это специально при Наташе, глядя на нее.

На самом деле, Георгию надоели многозначительные и весьма призывные взгляды этой девицы, которую он когда-то «склеил» на вокзале для того, чтобы на свадьбе Сони и Клода сделать вид для Лари, будто покупает квартиру Орловых для новой подружки.

Да, оказалось, что именно он лишил ее девственности. Но теперь считал, что во взаимоотношениях и с ним, и с Лари девка должна появляться и исчезать в своей комнате «по требованию», а не пытаться сделать дом спонсора своим.

И Наташе было обидно. Ей хотелось быть частью жизни обоих мужчин, а не надувной куклой из секс-шопа. Тем более что интерес к ней Лари явно угасал. Слишком пресной она была в постели. О чем он не постеснялся ей сказать.

Ната полезла в Интернет – изучать приемы соблазнения. Но в ее исполнении трюков не было истинного энтузиазма, поэтому попытка оказалась провальной. И Наташа пристрастилась к спиртным коктейлям и мастурбации. Она представляла себя в объятиях кинематографических мачо. Но при этом ее «из-за угла» неизменно ревновал Гия.

Но сегодня, с тех пор как о «расстреле влюбленных» сообщили все новостные каналы, Наталья размышляла о том, что Иллариона могли убить. А вдруг целились в него! Что тогда? Ее положение в Москве непрочно. Она оказалась в той ситуации, в которую и хотела попасть: богатый дом, крутой мужик. Но в своей тарелке она себя не чувствовала. Так почему муторно на сердце? Быть продажной не так уж и весело. Но лучше, чем вернуться в провинциальное убожество.

Ангел Наташи скорбно смотрел на свою подопечную. Она по уши углубилась в пепельную черноту. Так же полезла в грязь без страховки и Соня в свое время. Но, в отличие от Софьи, такая жизнь была Наталье в кайф. И только постоянное внушение Ангела, что надо выбираться отсюда, поднимало в душе девушки горький осадок.

Все не так, как выглядит, как она рассказывает подружкам по телефону, когда звонит в родную Тьмутаракань. Она – не любимая женщина и даже не желанная любовница. А «дырка для спермы».

Наталья встала и начала собирать вещи: надо возвращаться домой. В этом убеждал ее Ангел. Она за что боролась, на то и напоролась. Больно.

Глава шестая

Миша со спящим Фредиком на руках ждал Таубов в аэропорту Анталии. Рассказ о событиях свадьбы Насти и Влада прошел по всем телеканалам, как и рассказ о премьере фильма. И Соню на премьере Миша не увидел, так что беспокоился, не почувствовала ли она себя плохо после шока в ЗАГСе.

Поэтому Миша поддался уговорам малыша, требовавшего маму и папу беспрерывно, и поехал их встречать.

Мальчик не спал и в машине. Его сморило только под шум аэропорта. Увидев прилетевших Таубов, Миша потерся носом о нос Фреда, чтобы разбудить его. И тот прямо таки вскинулся навстречу отцу и матери.

– Вы оба целы и невредимы? – спросил Миша у Клода, пока малыш буквально залепил собой лицо Софьи. – Я видел в новостях стрельбу на свадьбе и фурор на премьере. Но Сони там не было.

– Она так переживала, что решила не ходить в кинотеатр. И осталась в гостинице, к счастью. А я пришел на квартиру к Таисье за вещами, и мне прямо в нос бандит брызнул газом.

– То-то я гляжу, у тебя такой странный вид, даже страшный.

Я-то что. Вот у киллера видок еще тот. Он все еще без сознания. Может, и не очнется: черепно-мозговая травма.

– То есть не только вас убивали, но и вы убивали. Прямо война, – тяжело вздохнул Миша и обнял Софью, приподняв от земли сразу, как только маленький «обезьяненок» перебрался на руки к папе.

– Праздновать-то «днюху» будем или как? – уже деловым тоном уточнил Михаил у супругов на английском.

Клод вопросительно посмотрел на Софи.

– Будем, – ответила она с нажимом. – Ведь и ты, Клод, был под угрозой смерти накануне своего дня рождения. Так что будто заново родился.

Влада – помянем, а Клода – поздравим. Все в жизни нашей ненормально. Так поздно и начинать быть традиционалистами.

Клод молчал какое-то время, только сейчас задумавшись над судьбой праздника.

– Я и сам как-то особенно захотел жить. Риск всегда был в моей жизни, но при мне никто ни разу не умер. Поэтому именно этот мой день рождения мы отменять не будем, а начнем отмечать.

Соня прижалась к нему:

– Это эгоистично. Но в момент гибели Влада и Олега я думала только о том, чтобы не попали в тебя. Да, мне жаль этих двух прекрасных мужчин, и я понимаю горе Насти. Но я хочу сказать тебе, Клод, – я буду твоей лебедихой, как это ни пафосно звучит. Ты умрешь – я умру. Ты для меня важнее даже детей. Ты – мое все. И твой день рождения уже три часа как наступил.

Когда все, наконец, утрамбовались в джип, не прошло и пары минут, как все пассажиры в нем заснули. Только Миша вел машину и анализировал новую информацию. Он решил настоять, чтобы те, кто работает сейчас над подвесной дорогой, укрепили и ограду. Хоть электрическими проводами с разрядом. Впрочем, это может быть плохо для котов, которых Миша обожал вместе со своим подопечным. Тогда остается просто высокая ограда без