Чайная роза - Дженнифер Доннелли

Родди был расстроен тем, что не сам занимается этим делом, но Минсинг-лейн входил в состав Сити и находился под юрисдикцией независимой полиции этого района. О’Меара же работал в муниципальной полиции, подчинявшейся Министерству внутренних дел и отвечавшей за весь остальной Лондон.

Фиона потянулась к тумбочке, поставила стакан и поморщилась.

— Что, больно? — спросил Родди.

— Немножко. Доктор сказал, что длина шрама составляет восемь дюймов. — Она испустила горький смешон — не носить мне больше платья с декольте!

— Фиона, ты понимаешь, как тебе повезло? Если бы ты стояла чуть ближе… если бы тебя не оттащили… если бы клинок был на полдюйма длиннее… — Родди покачал головой. — Тогда сейчас ты лежала бы не на больничной койке, а на столе у коронера.

— Но я лежу здесь. — Фиона улыбнулась. Дядя Родди, мы это сделали!

— Это сделала ты, детка. Одному богу известно как, но сделала.

— С твоей помощью, вот как. Вчера вечером ты нанес еще несколько визитов, верно?

— Один-два.

— Где я могу найти Питера Миллера?

— Во «Льве», любимом пабе твоего отца.

— С Джо Бристоу ты тоже говорил, верно?

— Верно.

Фиона молча кивнула. Родди заметил в ее глазах острую боль, не имевшую ничего общего с раной в груди. Она все еще переживала. Все эти годы ей было больно даже произнести его имя. О’Меара пожалел, что дал Джо ее адрес. Лучше бы этот малый держался от нее подальше.

— Я не хочу его видеть, — наконец сказала она. — Он сделал для меня очень многое, и я должна поблагодарить его лично, но не могу. Лучше напишу. Как только вернусь домой. Я перед ним в долгу.

Родди кивнул. Он хотел попросить Фиону описать случившееся с начала до самого конца, но раздался деликатный стук, и в палату заглянула медсестра в крахмальной белой шапочке.

— Как вы себя чувствуете, милая? — спросила она Фиону.

— Спасибо, хорошо. Намного лучше, чем тогда, когда меня привезли.

— Рада слышать. Эти джентльмены нашли вас?

— Какие джентльмены?

— Посыльные.

— Что за посыльные? — резко спросил Родди.

— Двое молодых людей из цветочного магазина. Они шли по коридору и искали палату миссис Сомс. Я дала им номер.

— Я же предупредил, чтобы к миссис Сомс никого не пускали! Никого! — О’Меара велел дежурной сестре закрыть доступ в палату. Конечно, тут Родди слегка перешел дорогу парням из Сити, но это его не волновало.

— Не кричите на меня, сэр! — обиделась женщина. — Это были очень славные молодые люди. Очень вежливые. Несли огромную охапку роз. Что я должна была делать? Просто забрать ее? Такую тяжесть мне не поднять!

Родди быстро поднялся:

— Как они выглядели?

— Я… не знаю… — Медсестра покраснела. — Розы были такие красивые, что я смотрела на них, а не на посыльных.

— Но вы что-нибудь запомнили? Хоть что-нибудь?

— Кажется, волосы у них были темные… Совсем молоденькие. Лет двадцати, не больше. Высокие. И сильные.

«Под такое описание подходит половина уайтчеплских бандитов», — подумал Родди.

— Эта дверь запирается? — спросил он.

— Да. — Медсестра полезла в карман. — Вот ключ.

— Останьтесь с миссис Сомс. После моего ухода заприте дверь. Номер моего значка ноль-четыре-два-три. Прежде чем снова откроете дверь, попросите назвать эти цифры.

— Дядя Родди, что случилось? — спросила Фиона.

— Надеюсь, ничего, — ответил О’Меара, — но дверь все же нужно запереть.

Пока Родди шел по коридору к задней винтовой лестнице, каждая клеточка его тела предупреждала об опасности. Он вышел на площадку, посмотрел вниз, никого не увидел, но услышал шаги и стук закрывшейся двери. О’Меара пулей слетел вниз и оказался на помойке. Тяжело дыша, он выбежал на улицу и стал обводить наметанным взглядом десятки людей, шедших по Уайтчепл-роуд. Где эти двое? Он заметил несколько пар, подходивших под описание медсестры. Одна шла в паб, другая стояла на остановке омнибуса, третья разговаривала с уличным торговцем. Никто не выглядел подозрительно. Некоторые смеялись или улыбались; никто никуда не торопился.

«Наверное, это действительно были посыльные, — чувствуя себя дурак дураком, подумал он. — Просто где-то заблудились». Родди повернулся и пошел обратно. Похоже, шестое чувство — интуиция, которая до сих пор его ни разу не подводила, — слишком обострилось в результате бурных событий последних дней и направило его по ложному следу. Напрасно он накричал на медсестру и напугал Фиону.

Когда Родди проходил мимо ржавого металлического бака для мусора, его внимание привлекло ярко-красное пятно. Он повернул голову, ожидая увидеть окровавленные бинты или простыню. Но это были розы. Как минимум две дюжины. Не увядшие букеты, оставшиеся после какого-то приема, а прекрасные свежие цветы. Он перерыл содержимое бака, разыскивая карточку или хотя бы обертку с адресом цветочного магазина, но ничего не нашел.

Впрочем, это не имело значения. Обратного адреса Родди не требовалось. Он и так знал, кто послал Фионе цветы… и этих двух парней. Ребята из Сити ошиблись. Уильям Бертон не покинул Лондон. Он остался здесь. И собирался закончить начатое.

— Какой адрес назвать кебмену, сержант О’Меара? — спросил молодой коридорный.

— Я сам назову ему адрес. Мы с миссис Сомс уезжаем.

— Хорошо, сэр. Сейчас я возьму что полегче, а потом вернусь за чемоданами.

Парень взял под мышку шляпную картонку и подхватил два саквояжа. Родди придержал ему дверь, потом запер ее, пробрался между грудами багажа, загромождавшими переднюю комнату, и посмотрел на дверь спальни Фионы. Она была закрыта. Фиона еще дремала. Пусть поспит, пока все чемоданы не отнесут вниз. Сборы утомили ее. Она только утром вышла из больницы и еще чувствовала слабость.

Родди боялся за нее. Боялся, что переезд, на котором он настоял, отнимет у Фионы остатки сил, но выбора не было. Уильям Бертон, два дня назад пытавшийся убить Фиону, по-прежнему разгуливал на свободе. Полиция обыскивала весь город. Констебли ждали его дома, на Минсинг-лейн и в «Альбион-банке». Его фотография была опубликована в нескольких газетах, были расклеены объявления о награде за его поимку, но Бертон как сквозь землю провалился. Исчез бесследно.

Никто не знал, где он, но сам Бертон при желании мог найти Фиону без труда. Многие газеты опубликовали статьи о ней. Читатели хотели знать как можно больше о смелой молодой вдове, которая отомстила за смерть отца. Кое-где даже указывалось, что она остановилась в «Савое». Бертону было достаточно прочитать одну из них. Хотя коридоры охранялись, но ограничить доступ публики в вестибюль было нельзя. Туда мог войти каждый. Сотни людей делали это ежедневно. А за несколько монет любой беспечный коридорный или горничная могли сообщить, в каком номере остановился тот или иной гость.