Князь Владимир - Юрий Никитин

Когда ляхов осталось меньше половины, они дрогнули,попятились. Печенеги, не ввязываясь в сечу, продолжали засыпать злыми стрелами,на скаку метали дротики. Ляхи подхватывали раненых, уносили, закрывая щитами.

Волхвы победно дули в огромные рога. Хриплые звукиразносились над побоищем, будоража кровь, заставляя бросаться в сечу снова иснова, рубить, колоть, сечь, топтать, переступать через убитых и скрещиватьжелезо со следующим, которого надо непременно убить и растоптать…

– Вперед, вперед! – страшно кричал Войдан. –Бей в спины! Дуй в хвост и гриву!

Вдруг в долине конная лава начала замедлять бег. С натугойвыплеснулась на вершину холма, там замерла, словно скованная льдом.

Владимир бешено стегнул коня. Он был вне себя от страха иярости, и конь сорвался в галоп сразу, будто его кольнули сзади.

Сзади с топотом неслась, сильно отставая, малая дружина.Владимир несся через поле, заполненное трупами, кое-где еще дрались отдельныегруппки, часто уже как волки пускали в ход зубы, в бешеной скачке он вылетел навершину холма.

Сердце оборвалось. В долине внизу стояла стена чужих воинов.Эти были вооружены намного лучше, все рослые как на подбор, молчаливые,страшные, уверенные. А из леса выходили ровными рядами все новые полки и так женеподвижно останавливались: суровые, страшные.

– Германцы, – с отчаянием выдохнул за спинойзнакомый голос Тавра.

– Изгонная рать, – прошептал Владимир, сразу всепоняв. Оказывается, до этого он дрался всего лишь с мальчиком для битья, бросилв бой все силы, утомил, а польский король только сейчас выставил свои основныевойска! – Подлец, чужаков привел на свои земли!

– Да, – поддакнул Тавр, – как можно? Если быварягов… Аль печенегов…

Владимир, не слушая издевки, оглянулся на посеревшие лица.Сейчас побегут как овцы, бросая оружие, топча друг друга, калеча и задавливаябольше народу, чем сгинуло бы в сече. И будет эта битва описана в анналахистории как бесславная попытка киевского князя отвоевать червенские города,после которой он вовсе исчез…

Германцы разом опустили копья, тронули коней. Владимироцепенело смотрел на чудовищно плотные и неправдоподобно ровные ряды, чтонадвигались все быстрее и быстрее. Земля задрожала от грохота копыт. Им малопросто бегства русичей, жаждут обагрить мечи в их крови!

Сердце начало бухать, как тяжелый молот. Он оглянулся насвою малую дружину. В ней тяжеловооруженные рыцари, отборные силачи, личнопреданные ему изгои. Нет более опытных воинов среди всего росского войска! Ноуже устали от долгого, пусть и победного, боя, дышат тяжело, трудновосстанавливая дыхание в тесных доспехах. У многих латы посечены. А навстречутяжелым скоком движется волна отдохнувших, свежих, в битве не побывавших!

Он кивком подозвал отрока, которого любил за чистый светлыйголос:

– Пой!

Тот вздрогнул, с ужасом глядя на надвигающиеся рядыгерманцев:

– Княже… кто услышит?

– Пой! – рявкнул Владимир яростно. – Черезпесни с нами говорят боги!!!

Голос отрока дрогнул, затем то ли от страха, то ли ещепочему воспарил с неожиданной силой, проник в ряды воинов, сладкой тоской сжалсердце, тут же заставил забиться учащенно, у каждого грудь раздалась вширь,горячая кровь бросилась в головы…

Владимир налившимися кровью глазами измерил взглядомрасстояние до скачущей тяжелой конницы германцев. Она не рассчитана на долгийбег, рыцарская конница только врубается в ряды врага, раскалывает, а в проломврывается пешее ополчение. Лыцари же лишь стоят на взмыленных конях и дерутсяна месте. Самое большее, что могут проскакать эти кони, неся доспехи на себе,да еще и всадника, у которого латы весят два-три пуда, это саженей пятьдесят.Ну, пусть сто.

– Германские панцирники! – вскрикнул он страшнымголосом. Меч заблистал в его руке, все видели, как князь привстал встременах. – Они пришли издалека! Пришли, чтобы бесчестить наших женщин,детей бросать в огонь и позорить могилы наших отцов! Мертвые сраму не имут, такударим же всей силой! В этом наша жизнь и наша честь!

Конь понесся с холма навстречу германцам как огромный валун,сорвавшийся с вершины. Лава вырастала на глазах, он уже видел щетину копий.Тускло блестели похожие на ведра шлемы, он уже различал в бешеной скачкеблеснувшие в прорези глаза скачущего на него противника.

Сзади грохотала земля. Справа начал обходить Тавр, он изовсех сил стегал своего жеребца, а тот несся над землей, как черный стриж. Лицобоярина было белое, даже меч не достал из ножен, так старался обойти князя.Слева Владимира обошли сразу трое гридней. Он не сразу понял, что его конясзади ухватили за попону и придерживают, а когда понял, от ярости побелел, ноуже было поздно: впереди с жутким лязгом столкнулись две металлические горы.Тут же страшный звон раздробился на сотни ударов железа о железо, дико кричалираненые кони, орали и бранились воины.

Конный удар малой дружины, что с разгону врубилась в ужезамедлившую движение лыцарскую конницу, был страшен. Они вошли излюбленной«свиньей» в ряды германцев, рассекли почти до половины, а там, постепеннозамедляя ход, остановились и, окруженные конными лыцарями, которых было впятеробольше, рубились молча и люто.

Владимира дружинники окружили тройным кольцом, но он, стыдясьбыть за их спинами, остервенело лез в схватку. Вооружение лыцарей было прощерусского, а их плоские шлемы, похожие на опрокинутые ведра, не выдерживали дажеудар тяжелого меча, не говоря уже о боевом топоре. Зато с остроконечных шлемоврусичей соскакивали даже клевцы…

Сцепились яростно, дрались уже молча, сберегая дыхание.Слышны было только тяжелые выдохи при ударах, лязг, звон, сдавленные крики.Владимир с пугающей ясностью понял, что они все здесь погибнут, но в душеподнималась гордость за свою доблесть. Вот так и умереть красиво и героическина глазах всего войска! Великий князь, который не захотел позора отступления,подобно его отцу, ринулся на превосходящего врага и погиб, рассыпаясмертоносные удары! Даже враги признают его доблесть…

Рядом один за другим пали два молодых дружинника, ровесникиВладимира. Одного подняли на копья, другого пронзили мечом, а затем еще идобили тяжелым топором, так что кровь брызгала, как из разделываемой мяснойтуши. Рубил огромный рыжий германец, зубы скалил как дикий кабан. ВнезапноВладимир ощутил, как от бессильной злобы усталое тело словно бы началоналиваться звериной силой.

– А-а-а-а!!! – закричал он, какая-то чужая мощьвошла в его тело и повела, понесла, а он только подчинялся ей. – Руби!Руби как скот! Убивай! Убивай!

Он прыгнул вперед, меч распорол воздух и с такой страшнойсилой обрушился на рыжего великана, что скрежет разрубленного железа пронессянад всем полем. Лезвие рассекло голову врага вместе со шлемом до переносицы.Владимир уперся ногой, с усилием выдернул меч. На него хлынул такой потоккрови, что сразу окропил с головы до ног.