Музыкальный приворот. По ту сторону отражения. Книга 2 - Анна Джейн

Адольская хотела сделать из сына идеального молодого человека. Для его собственного блага. Идеальным – идеальная жизнь.

– Антон, не дуйся и иди в столовую, – уже примирительно сказала она около порога, не понимая, что выпускает на сына всю свою злость. Тот же это осознавал очень хорошо, и в его душе назревал явный, совсем недетский бунт.

Женщина вышла из комнаты.

– Хорошо, я буду, как Кирилл, – прошептал зло Антон в спину Алле Георгиевне, а его серые глаза, потемнев, сузились. В эти годы он не был нервным, как Кир, не кричал и не требовал ничего, а оставался внешне спокойным и серьезным, переживая все эмоции глубоко внутри, но из-за слов мамы что-то в нем лопнуло – неслышно, незаметно для окружающих, но весьма ощутимо. Внутреннее и сокрытое вырвалось наружу.

Через пару месяцев Алла Георгиевна стала замечать, что в присутствии посторонних людей Антон ведет себя по-другому: раскованно, даже нагло, но одновременно и скучающе, и выглядит не так, как обычно. «Возомнил из себя черт знает кого, мам. Он стал изображать из себя Принца» – так сказал о нем Кирилл, когда брат нахамил ему и едва не выставил идиотом перед одноклассниками. Адольская только рассмеялась. Взрослеет ее мальчик. Она, правда, наругала его, чтобы не ссорился с близнецом, но все равно была за него рада.

В это же время симпатиями к будущему музыканту прониклась и Алина – образ развязного молодого парня, выглядевшего старше своих лет, ей необычно нравился – она влюбилась во вчерашнего друга, к которому относилась как к брату, без оглядки. Они начали встречаться, как и Арин с Ольгой.

Тропинин продолжал меняться. Почти убил в себе милого вежливого мальчика. Дорого и со вкусом одевался: в зависимости от ситуации мог выглядеть очаровательным элегантным представителем золотой молодежи или брутальным рок-типом. Отпустил волосы, став похожим на аристократа, сделал кучу пирсингов. С Арином учился играть на гитаре, ходил вместе с ним по неформальным тусовкам, а когда один знакомый музыкант и звукорежиссер вдруг заявил, что у него сильный голос и хороший слух, решил зачем-то освоить фортепиано и для прикола – вертушку диджея. Иногда она спрашивала, где сын проводит время.

– Алина ходит в клубы, я ее сопровождаю, – отзывался он.

– Вот как? Хорошо. Ее отец – нужный человек. От тебя хоть одна польза – Лесковы и Ивановы. И контакты с ними.

– Во мне тебя только это интересует?

– А тебя интересуют только твои желания?

– Ага.

– Ты и Кирилл – два разных человека.

– Я сам – два разных человека.

– Антон Олегович, как вы смеете со мной так разговаривать? Антон, немедленно вернись! Ты меня слышишь? Вернись!

Ее сын часто просто уходил и не слушал слова матери.

Прежним, мягким и заботливым, он оставался со своей девушкой и близкими друзьями. Алине он дарил всю свою нерастраченную нежность.

И он по всем параметрам был лучше братика, кроме одного – мать все равно продолжала восхищаться Киром больше. И Антон забил на эту часть его семьи.

– Потом температура опять меняется, медленно, но верно она ползет вверх, все выше и выше и раз – вода уже начинает кипеть. И все опять меняется, Катя. Вода становится паром, и уже никто не может помешать молекулам хаотично ударяться друг от друга и разлетаться в разные стороны с бешеной скоростью.

– Я кое-что хочу тебе сказать. – Антон вальяжно развалился на кресле, проводя рукой по грифу гитары. Она почти всегда была с ним.

– Давай быстрее, у меня мало времени, скоро переговоры, – судорожно запихивала в очередную дорогую сумку какие-то бумаги Алла Георгиевна. От переговоров с американцами зависело очень многое в благосостоянии компании. – Сядь нормально, милый. Похож на идиота с королевскими замашками. Кстати, мне надоело, что ты пропадаешь ночами.

– Ты заметила? – Он пожал плечами. – Удивительно.

– Ты выглядишь как ненормальный, – произнесла Алла Георгиевна. – А твоя эта вечная гитара придает тебе статус нищего бродяги-музыканта. В переходах еще не играешь?

– Не играю. Я – роскошный придурок, – тут же заметил Антон.

– Кто тебе такое сказал? – замерла его мать, повернувшись к сыну. Белые волосы, проколы на лице, вечные наушники на ушах, странная неформальная одежда: тяжелые ботинки, ремни с шипами, черная кожа или хаки. Совсем от рук отбился. Шарм, конечно, появился и умение подать себя – тоже, только вот хороший спокойный характер, каким с детства обладал парень, пропал куда-то. Антон оставался спокойным, но спокойствие это больше походило на равнодушие, дерзость или даже глумление.

– Я сам знаю, мамочка, – сладко потянулся парень. Черная футболка с изображением скалящегося черепа какого-то зверя задралась, и его мать увидела татуировку. Сумка едва не выпала из ее ухоженных рук.

– Ты что, зек? – закричала она, топнув ногой. – Что у тебя на животе? Наколка?

– Наколка, – с легкостью согласился Антон. – А что? Нравится?

– Неимоверно.

– Я еще сделаю.

Кирилл ведь никогда не будет делать на теле тату. А он сделал и сделает еще.

– Ты совсем уже от рук отбился. Чувствую, больше денег в этом месяце ты не получишь, – с трудом взяла себя в руки Алла Георгиевна.

– Хорошо.

– И сведешь это уродство, милый.

– А ты заставь меня это сделать. – Его серые глаза нехорошо блеснули. В душе Тропининой заиграл гнев. Ей показалось, что сын специально доводит ее.

– Я это сделаю. Не беспокойся. Так что ты там хотел?

– Я переезжаю жить к отцу, – сообщил Антон обыденным тоном и вновь, как кот, потянулся.

– Что? – повернулась к нему женщина. Она смерила сына точно такими же холодными серыми глазами, как и у него, и ответила ехидно: – Думаю, это невозможно. Твой отец живет с очередной любовницей, дорогой мой. Ты ему не нужен в своем доме.

– Мы уже обо всем договорились, – отозвался парень, ожидая бури. – И купим новую квартиру, мама. Не переживай.

– За моей спиной? – поняла, что сын не шутит, Алла Георгиевна. – Да ты что, с ума сошел?! Никуда ты не переедешь! Ты будешь слушать меня, останешься в моем доме и поступишь на экономический факультет, ясно? Тебе ясно? Я разрешила выбирать тебе два года назад – и ты пошел на никому не нужную психологию! Ты едва не довел меня до инфаркта! Будь добр, второе высшее ты получишь такое, какое требую я! Посмотри на брата! Он экстерном закончил университет! Получает втрое нормальное высшее образование в столице и занимается делами фирмы! А ты? Ты даже с Лесковыми связь потерял! Бросил эту несчастную девочку, целыми днями пропадаешь где-то и бренчишь на гитаре.

– Я репетирую.

– Репетируешь? Кому ты нужен, репетитор хренов? – нашла наконец свои документы в столе Адольская. – Не смей никуда переезжать! Думаешь, станешь музыкантом? Нет, милый, это все твои юношеские мечты. А юношеские мечты – все это прах и фантазия. Пора бы уже знать, психолог ты мой. И учти – уйдешь, я все наследство оставлю Кириллу.