Порог между мирами - Филип Киндред Дик

В гостиной зазвонил видеофон.

— Прошу прощения. — Патриция Гэрри встала и выбежала из кухни.

Эрик сидел молча, не думая ни о чем особенном, лишь ощущая прежнюю усталость.

Вскоре Пэт вернулась.

— Это вас. Просят доктора Эрика Свитсента. Это ведь вы, верно?

— Кто звонит? — Он с трудом поднялся на ноги, чувствуя странный холодок внутри.

— Из Белого дома в Шайенне.

Он подошел к аппарату.

— Алло, Свитсент слушает.

— Одну минуту.

Экран опустел, потом на нем появился Джино Молинари.

— Увы, доктор, того рига прикончили, — начал он.

— Боже мой!

— Когда мы добрались до места, то нашли там только огромного изуродованного дохлого жука. Кто–то, наверное, видел, как вы входили в отель. Жаль, что вы сразу не забрали его с собой в корпорацию.

— Сейчас бы я так и поступил.

— Послушайте, — мягко продолжал Моль. — Я позвонил, чтобы сообщить вам об этом, но не стоит слишком переживать. Эти лилистарцы — профессионалы. Подобное могло случиться с кем угодно. — Он приблизил лицо к экрану. — Это не столь важно. Есть еще три или четыре способа установить контакт с ригами. В данный момент мы думаем, как лучше это сделать.

— Разве можно говорить о таких вещах по видеофону?

— Френекси со своей свитой только что улетел на Лилистар, причем страшно спешил. Можете мне поверить, Свитсент, они обо всем знают. Поэтому действовать придется молниеносно. В течение двух часов мы должны добраться до правительственной радиостанции ригов. Переговоры пройдут на открытой волне. Лилистар будет все слышать. — Он посмотрел на часы. — Мне пора заканчивать. Будем держать связь.

Экран потемнел. Молинари, вечно занятый и куда–то спешащий, приступил к выполнению очередной задачи. Времени на пустые разговоры у него просто не было.

Неожиданно экран снова засветился, и на нем опять появилось лицо Генсека.

— Помните, доктор, вы сделали свое дело, вынудили их исполнить мое завещание, тот десятистраничный документ, который они передавали из рук в руки при вашем появлении. Если бы не вы, меня бы здесь не было. Я это уже говорил и не хочу, чтобы вы об этом забыли. У меня нет времени постоянно это повторять. — Он улыбнулся.

Экран снова опустел и на этот раз остался темным.

«Однако неудача остается неудачей», — подумал Эрик, вернулся в кухню Пэт Гэрри и сел перед своей чашкой кофе.

Оба молчали.

«А ведь я все испортил, — понял доктор. — У лилистарцев будет намного больше времени, чтобы нас окружить, прибыть на Землю во всеоружии. Миллионы трупов, возможно, многие годы оккупации — вот какую цену мы за это заплатим. И все из–за того, что мне показалось, будто лучше всего оставить Дег Даль Иля в номере отеля, вместо того чтобы забрать его с собой прямо в корпорацию. Но там у лилистарцев тоже есть по крайней мере один агент. Они могли бы прикончить рига. И что теперь?»

— Может, вы и правы, Пэт, — сказал Свитсент. — Наверное, мне следует стать военным хирургом и работать в каком–нибудь прифронтовом госпитале.

— Конечно. Почему бы и нет?

— Но уже скоро линия фронта окажется на Земле, хотя вы об этом еще не знаете.

Она побледнела и попыталась улыбнуться.

— Почему?

— Политика. Методы ведения войны. Ненадежность союзов. Сегодняшний союзник — завтрашний враг, и наоборот. — Он допил кофе и встал. — Удачи вам, Пэт, в телевизионной карьере и во всех сферах вашей блестящей, только что начавшейся жизни. Надеюсь, война не причинит вам слишком глубоких ран.

«Да, та самая война, которая пришла сюда не без моей помощи», — подумал доктор.

— Пока.

Пэт осталась стоять возле стола, молча держа в руках чашку с кофе. Он вышел из квартиры и закрыл за собой дверь. Пэт с ним даже не попрощалась, настолько ошеломило и напугало ее известие, которое сообщил ей Эрик.

«Все равно спасибо тебе, Джино, — подумал он, спускаясь на лифте. — Идея была неплохая, и не наша вина, что ничего из нее не вышло. Я лишь еще лучше понял, как мало добра и как много вреда, преднамеренно или по недосмотру, я причинил за всю свою жизнь».

Он шел по темной улице Пасадены, пока не заметил такси. Доктор остановил его, сел и начал размышлять, куда ему отправиться.

— Неужели вы не знаете, где живете, сэр? — спросила машина.

— Отвези меня в Тихуану, — неожиданно велел Эрик.

— Хорошо, сэр, — ответило такси и молниеносно свернуло на юг.

14

Эрик шел куда–то без цели по ночной Тихуане, волоча ноги, проходя мимо неоновых вывесок узких, похожих на будки магазинчиков. Он слушал крики мексиканских сутенеров, наслаждался размеренным движением, звуками клаксонов машин, автоматических такси и старинных наземных машин американского производства, которых каким–то чудом переправили контрабандой через границу доживать здесь остаток своих дней.

— Девочку, сэр? — Мальчишка лет одиннадцати крепко схватил Эрика за рукав, пытаясь его задержать. — Это моя сестра, ей всего семь лет, и у нее никогда в жизни не было мужчины. Богом клянусь, вы наверняка будете первым.

— Сколько? — спросил Эрик.

— Десять долларов плюс плата за комнату. Обязательно нужна какая–нибудь кровать. Любовь на тротуаре отвратительна. После такого уважать себя не будешь.

— Умная мысль, — согласился Эрик, но тем не менее пошел дальше.

Как обычно, ночью с улиц пропадали роботы–торговцы с их огромными никому не нужными коврами машинной работы, корзинами и тележками с тамалес[30]. Дневные жители Тихуаны исчезали вместе с американскими туристами средних лет. Город заполнили его ночные обитатели.

Мужчины поспешно проталкивались мимо Эрика. Девушка в убийственно обтягивающей юбке и свитере скользнула рядом с ним, на мгновение прижавшись всем телом.

«Словно наши жизни что–то связывает, а этот внезапный обмен теплом выражает глубокое взаимопонимание», — подумал он, а девушка пошла дальше и вскоре скрылась в толпе.

Прямо навстречу Эрику шли невысокие воинственные молодые мексиканцы в расстегнутых меховых куртках. Рты их были открыты, словно парни задыхались. Он осторожно уступил им дорогу.

«В городе, где легально все и нет ничего ценного, снова чувствуешь себя отброшенным назад, в детство. Когда ты окружен кубиками и игрушками, а весь твой мир находится на расстоянии протянутой руки. Цена свободы высока. За нее платишь лишением взрослости», — пришло вдруг ему в голову.