Путин. Его жизнь и время - Филип Шорт

считал и спин-доктор Глеб Павловский. Идеолог Кремля Владислав Сурков тоже начал искать пути наращивания политической поддержки Медведева. Когда Медведев встретился с Обамой в Праге в апреле того же года, а затем летом приехал в США, чтобы посетить Силиконовую долину и вместе с хозяином отведать изыски американской кухни в Ray's Hell Burger в Арлингтоне, у американцев также сложилось впечатление, что он начинает воспринимать себя как самостоятельного государственного деятеля. Аналитики ЦРУ пришли к выводу, что он "делает игру, чтобы остаться на посту".

Но потом Медведев стал давить слишком сильно.

В феврале 2011 г. Павловский запустил пробный шар, предсказав в интервью, что в 2012 г. Медведев с молчаливого согласия Путина вновь выдвинет свою кандидатуру. Вскоре после этого Медведев выступил в Санкт-Петербурге с речью, посвященной 150-летию отмены крепостного права. Речь Медведева, посвященная якобы истории России, была воспринята как зашифрованное обращение к российским либералам. Свобода не может быть отложена", - сказал Медведев. Нацию... нельзя удержать закрученными гайками... Чрезмерно жесткая политика [ведет] не к искоренению коррупции, а к ее росту, не к эволюции управления, а к его деградации. По его словам, идея о том, что Россия должна идти каким-то особым путем, - это фантазия. Россия должна ориентироваться на пример царя-освободителя Александра II, который освободил крепостных и стремился установить "нормальный, гуманный порядок", а не на "Николая I или Сталина" - реплику, которую многие в зале восприняли как обращение к Путину.

Медведев, видимо, счел историческую аллюзию достаточно туманной, чтобы Путин ее пропустил. Но он рисковал на опасной почве. Тем более что недавно он лишился важного источника информации о том, как устроено сознание Путина. Руководитель аппарата премьер-министра Сергей Собянин ушел на смену Юрию Лужкову на пост мэра Москвы, а его главный помощник Сергей Нарышкин практически не общался с преемником Собянина. Нарушилась связь на высоком уровне между Администрацией Президента и аппаратом Премьер-министра.

То ли по этой причине, то ли из-за излишней самоуверенности, но в марте Медведев совершил роковую ошибку.

Зимой того года по всему арабскому миру прокатилась волна беспорядков. Она началась в Тунисе, где смерть продавца фруктов, который поджег себя после того, как муниципальный инспектор конфисковал его товар, вызвала протесты, которые через месяц привели к падению коррумпированного режима президента Бен Али. Вскоре после этого был свергнут президент Египта Хосни Мубарак. Затем протесты перекинулись на Ливию, а еще через месяц - на Сирию. В каждой стране были свои причины, но общим стержнем стало экономическое неравенство, усугубленное глобальной рецессией, и коррумпированность правящих элит. Свержение Саддама Хусейна четырьмя годами ранее доказало арабской улице, что можно свергнуть, казалось бы, неподвижного тирана, а распространение социальных сетей, которые власти не могли контролировать, дало оппозиции возможность организоваться.

Запад приветствовал "арабскую весну" как движение, несущее демократию в регион. Путин видит это по-другому. Он согласен с тем, что свергнутые лидеры сами навлекли на себя беду, отказавшись признать необходимость перемен. Но никто не мог предвидеть, к каким результатам приведут беспорядки. "Нельзя просто перенести привычный шаблон в другие регионы мира. Мы должны позволить другим народам самим определять свою судьбу и свое будущее", - сказал он. После Египта и Туниса ливийский режим оказался на волоске. Если полковник Каддафи будет свергнут, предупредил Путин, это может иметь «негативные последствия для ... Европы» - предостерегающие слова, которые европейские лидеры предпочли забыть, когда Ливия превратилась в несостоявшееся государство, а 650 тыс. экономических мигрантов из стран Африки южнее Сахары хлынули через ее границы, чтобы быть переправленными контрабандистами в Италию.

Медведев разделял пессимизм Путина. По его мнению, если североафриканские государства распадутся, к власти могут прийти фанатики, что приведет к новым пожарам и росту экстремизма.

Однако в Европе давление в пользу интервенции в Ливию нарастало. Общественное мнение было возмущено телевизионными репортажами об уничтожении мирных жителей, когда войска Каддафи, поддерживаемые наемниками, открывали беспорядочный огонь по безоружным демонстрантам. Франция призвала ввести бесполетную зону. Обама не хотел, чтобы Америка ввязывалась в еще один ближневосточный конфликт, когда она все еще ищет выход из Ирака и Афганистана. Но в итоге он согласился на то, чтобы ВВС США нейтрализовали ПВО Каддафи, при условии, что европейцы затем возьмут на себя инициативу. 17 марта 2011 г. Совет Безопасности ООН проголосовал не только за введение бесполетной зоны, но и за "принятие всех необходимых мер... для защиты гражданского населения и мест его проживания, находящихся под угрозой нападения". Россия, Китай, Бразилия, Германия и Индия воздержались. Лавров призывал Медведева наложить вето на резолюцию, но американцы убедили его в необходимости вмешательства, поскольку длительная гражданская война в Ливии может превратить ее в базу для международного терроризма.

Через два дня коалиция западных стран во главе с Великобританией, Францией и Италией, к которой присоединились Катар, а затем и Турция, при поддержке с воздуха со стороны США нанесла массированные удары по военным формированиям ливийского правительства.

Почти сразу стало ясно, что это была не операция по восстановлению мира и даже не защита гражданского населения, а скоординированная атака под руководством НАТО с целью свержения режима Каддафи, мало чем отличающаяся от вторжения Джорджа Буша в Ирак, но на этот раз под прикрытием ООН. Позднее Обама признал, что у него были серьезные сомнения. Почему Ливия, а не Конго, например, где в результате серии гражданских конфликтов погибли миллионы мирных жителей?" - спросил он. Он оставил этот вопрос без ответа. Ливия была небольшим арабским государством, богатым нефтью, стратегически расположенным через Средиземное море от Южной Европы. Конго не было ни богато нефтью, ни стратегически расположено. Как и в большинстве войн по выбору, моральное оправдание вмешательства прикрывало решение, принятое по политическим причинам.

Путин, который в момент начала нападения находился с визитом на советском Дальнем Востоке, был в ярости от того, что Медведев не воспользовался правом вето России. Резолюция ООН, по его словам, "ущербна и неполноценна... Она позволяет им делать все, что угодно, предпринимать любые действия против суверенного государства. Это напоминает мне средневековый крестовый поход". Запад применяет силу в международных делах, не задумываясь о последствиях. Америка делала это на Балканах, в Афганистане, в Ираке, "а теперь настала очередь Ливии".

Он осторожно добавил, что высказывает лишь свое "личное мнение", оставив дверь открытой для Медведева, чтобы обвинить НАТО в том, что она вышла за рамки своего мандата ООН, как это и было на самом деле. Вместо этого президент еще глубже зарылся в яму, которую сам же себе и создал. По его словам, он лично приказал МИДу не