Сто голосов - Скотт Макконнелл

Случалось ли вам беседовать с мисс Рэнд о романе Мы живые?

Однажды, работая у нее, я перечитала Мы живые, но так и не смогла заставить себя прочитать последнюю часть, в которой умирает Кира. И сказала ей с легкой печалью: «Айн, ну зачем вам понадобилось убивать Киру? Горько читать». Она объяснила мне, что в условиях тогдашней тоталитарной диктатуры, самой жизни в тогдашней России, следуя теме и сюжету, Кира должна была умереть. Другого выхода для нее не было. Нетрудно вспомнить, что первоначально роман назывался Духота. И тогда я сказала ей: «Не могу больше читать эти печальные истории про Ромео и Джульетт, которых ждет смерть». Она совсем не была задета этими моими словами и осталась очень любезной.

Случалось ли вам задавать ей какие-нибудь другие вопросы относительно ее произведений?

Однажды я спросила ее: «Как у вас в голове складывается визуальное восприятие сцен?» Она ответила, что во время прогулок или вообще в любом месте видит эту сцену внутренним взором, описывает сама себе и сохраняет в памяти.

Вы когда-нибудь говорили с ней про любовь?

Да, был один такой разговор. Однажды вечером мы прощались и коснулись в разговоре темы любви и влюбленности. Я знаю, что она была влюблена в одного из героев Крысиного патруля[365]. И я сказала ей: «Понять этого не могу, но, начиная с шести лет, я постоянно была в кого-нибудь влюблена». И она ответила: «Ну, и я тоже». Я спросила: «В самом деле? То есть всю свою жизнь вы кого-то любили?» И она сказала: «Да».

Приходилось ли вам разговаривать с ней о женственности?

Нет, о женственности мне с ней разговаривать не приходилось, но о феминизме мы с ней говорили. Однажды я спросила ее о том, было ли в ее время или вообще в прежние времена женщинам сложнее устроиться на работу… Она решила, что я — феминистка, и набросилась на меня. Закатила целую тираду. Когда она выговорилась, я поправила ее и сказала, что не являюсь феминисткой, а просто задала вопрос. Таким вот образом я предоставила ей единственную возможность перепрыгнуть к выводам и заподозрить меня в самых низменных убеждениях.

Айн Рэнд заметно изменилась за годы вашего знакомства?

Да. Она очень грустила после смерти Фрэнка и также покорилась усталости. Сердце отказывало ей. У нее была застойная сердечная недостаточность и прежние силы начали оставлять ее. Ей стало не до приемов и вечеринок.

Чем еще в это время она занимала себя?

Читала Агату Кристи — книгу за книгой.

Уже после кончины мистера О’Коннора?

Да. Кажется, так.

Почему именно Агату Кристи?

Она любила сюжеты Агаты Кристи. Кстати говоря, ко мне перешли некоторые из принадлежавших ей томиков Агаты Кристи. Она ставила чернилами свои инициалы на первой странице книги в знак того, что читала ее. А потом ставила над ними метку карандашом, если перечитывала эту книгу.

Она угадывала развязки?

Да, в частности в Убийстве Роджера Экройда. Но самым любимым ее романом был Таинственный мистер Кин[366].

Какие книги она читала, кроме Агаты Кристи?

Знаменитые писатели дарили ей свои книги, такие как Джеймс Клавелл, Ричард Бах. Она получала уйму подписанных авторами книг.

Они присылали ей свои произведения, или она встречалась с ними? Вы что-нибудь знаете об этом?

Я знаю, что Клавелл был у нее в гостях вместе с дочерью. Он хотел встретиться с Айн, так как был большим ее поклонником. Хотите, я перескажу вам надпись, которую он оставил на своей книге Благородный дом? «Айн Рэнд, одной из подлинных талантов, — последние слова он дважды подчеркнул, — на этой земле с многими и многими благодарностями».

Книги ей подписывали многие другие популярные авторы. Ричард Бах, автор Чайки Джонатана Ливингстона, написал: «Айн Рэнд! С величайшей благодарностью за созданных ее фантазией достойных людей и за возвращение в язык слова „согласие“».

Чем еще она занимала свое время?

Она работала вместе с Леонардом над его книгой Опасные параллели (The Ominous Parallels). Он приносил ей каждую новую главу, и они сидели над ней. Когда я познакомилась с ним, он находился на конечной стадии редактуры, проходил главу за главой, и она была в восторге от его работы. Помню, как она писала введение к его книге: «Если вы любите мои произведения, то полюбите и эту книгу». Она никогда не писала введений к чужим книгам, за исключением Виктора Гюго.

Вы играли в скрабл с мисс Рэнд?

Кажется, да.

Вам случалось ее побеждать?

Пожалуйста, поймите: она была полностью лишена соревновательного духа и потому помогала партнеру. Такая была она. Она не ощущала никакой потребности победить. Ей очень нравился скрабл, и играла она без спешки. Она думала долго и была щедрой. Если у тебя была возможность составить слово на пятьдесят очков, она хотела, чтобы ты хорошенько подумала, но нашла его.

Чем еще занималась мисс Рэнд?

К ней приходили люди, с которыми она разговаривала на высокие темы. Она разрешила нам пригласить к ней нашего друга Стива Жоливетта, изучавшего историю и желавшего задать ей вопросы. Она согласилась, однажды вечером он пришел вместе с нами, сел и стал задавать ей вопросы на исторические темы. Помню, она сказала: «Я не слишком хорошо разбираюсь в истории и не знаю, что смогу сказать вам».

Его интересовало ее мнение о Французской революции, и я уже забыла, о чем еще. Однако она изучала историю в колледже. И если Айн говорила, что не очень хорошо разбирается в каком-то предмете, то это совсем не означало, что она вообще не разбирается в нем. Она непринужденно владела исторической перспективой.

Расскажите мне об отношениях Элоис Хаггинс с мисс Рэнд и мистером O’Коннором.

Сперва Элоис больше симпатизировала Фрэнку, чем Айн. Она сблизилась с Айн после того, как та перенесла операцию на легких. Она покупала для них продукты, готовила, следила за домом. Элоис была очень добросовестным человеком. Ей не нравилось, как домработница убирала в доме, и поэтому кое-какие мелочи она делала сама. Она накрывала стол к ужину и, наверно, приходя на следующее утро, мыла посуду.

Как мисс Рэнд относилась к проповедям Элоис, уговаривавшую ее вернуться в лоно христианской церкви?