Цветные Стаи - Алёна Дмитриевна Реброва

из свиты Горы? – спросил Серый. – Ты убийца. Если кто-то и сможет незаметно пробраться на территорию оранжевых и избавиться от жреца, то только ты. Сейчас все зависит от тебя.

Я молчал.

– Я понимаю, что, если тебя посчитают причастным к внезапной смерти Солнца, на Огузке тебе оставаться будет опасно, – продолжил Серый. – Об этом можешь не переживать. Мы готовы взять тебя с собой на Остов. Я слышал, воздух на вершине лечит даже чахоточных… Яшма, разумеется, тоже может поехать. Я обещаю, что вы вдвоем будете там в безопасности.

– Задача непростая, – сказала Хризолит, смотря на меня. – Ты устал, ты болен, просить тебя отправиться к оранжевым и убить одного из островитян – не самый лучший ход. Однако, нет ни одного человека, который справился бы с этим.

– Есть еще Яшма, – заметил Серый, покосившись в сторону мутантки.

– Исключено! – перебил его я. – Она не знает территории оранжевых, не умеет прятаться, ее схватят быстрее, чем она доберется до жилой части. Ее нельзя отправлять!

Улыбка Серого стала еще нежнее. Я почувствовал себя пойманным в сети.

– Вы можете отказаться, – сказала Хризолит. – Если бы не ты, Дельфин, я была бы мертва. Я не забываю таких долгов. Если ты считаешь, что с этой задачей не справиться, я не стану настаивать. Вы оба уедете на Остов вместе со мной, а Серый останется здесь наводить порядок, – она посмотрела на Погодника. – Твоя стая, разумеется, будет сама по себе, как мы и договаривались.

Я раздумывал над ее словами.

– Нам нужно об этом подумать, – сказала Яшма. – Дайте нам время до завтрашнего утра. Возможно, мы найдем выход.

Хризолит с Серым переглянулись.

– Как я уже говорила, мы можем дать три дня, – сказала Командующая. – Если вопрос можно разрешить безболезненно для моих стражников, стоит потратить время даже на раздумья. Так и быть, решение подождет до утра.

Кивнув, Яшма встала. Я поднялся за ней, и мы вышли наружу вместе. Погодник остался в шатре, видимо, он хотел еще что-то обсудить с Хризолит.

Мы вернулись к ведьмам, но только за тем, чтобы они объяснили Яшме, как готовить отвары, которые должны были поставить меня на ноги. Затем мы отправились на склад и без лишних стеснений выпросили у распределяющего две большие корзины с едой. Выходить из хижины даже в столовую мне не хотелось.

Как ни странно, стражница, отвечающая за провизию, отдала нам все, что мы просили, без единого возражения.

В хижине Яшма сразу принялась за готовку, а я уселся на кровать и завернулся в одеяла. Вернулся озноб, под черепом прорезалась головная боль.

Мы не говорили, пока Яшма не закончила готовить, но все время, что мы просидели в молчании, мы отлично понимали, что о чем думает каждый из нас. О предложении Хризолит и о том, что говорил Серый.

До обеда было далеко, но, когда варево в котле закипело, мы уселись за стол и стали есть.

– Что ты думаешь? – спросила она, наконец прервав молчание.

– Мне ни за что не убедить Солнце, – сказал я. – Но и убивать его нельзя. Это не выход.

– Мы можем уехать отсюда, – тихо проговорила она, опустив взгляд в тарелку. – Необязательно делать что-то: мы и так сделали много. Даже слишком.

– Если Серый вернет надзирателей, можно считать, что этих двух лет не было.

– А кто кроме тебя вообще что-то делал?… – она нахмурила белые брови.

Я ударил кулаком по столу, Яшма вздрогнула.

– Не смей, слышишь!?

Она молчала, уставившись в тарелку.

Я встал из-за стола, мне необходимо было чем-то заняться…

– Я не могу уехать и жить так, как будто не знаю, что здесь происходит! Я помог этому начаться, я убеждал этих людей не сдаваться, и теперь, я должен бросить их тут, сделать вид, что никогда не был на Огузке!?

– Но ты не можешь тянуть все на себе! Ты… ты просто посмотри на себя! – не выдержав, она тоже встала. – Что с тобой стало, в кого ты превратился!? Мне даже дотронуться до тебя страшно, кажется, ты просто сломаешься! На сколько тебя еще хватит? На пару лет? Недель!?…

– Я отлично себя чувствую!

– Ты умираешь! – крикнула она, но тут же зажала себе рот.

Из ее глаз потекли слезы.

– Что?…

Я улыбнулся, не выдержав нелепости ее слов. Я стоял ровно, видел и слышал. Переохлаждение давало о себе знать, шок от пережитого в подземельях еще не отступил… но я совершенно точно не умирал.

Однако, Яшма была уверена в другом.

Она разрыдалась и села за стол, закрыв лицо руками. Лашуня суетливо крутилась вокруг нее, пытаясь понять, в чем дело.

– Ты с ума сошла? – мягко спросил я, садясь рядом и кладя руку ей на плечо. – С чего ты это взяла?

– Так сказали лекари, – выдохнула она. – Они сказали… сказали, что тело слишком износилось. В крови полно ядов. Это убьет тебя, если ты не уедешь отсюда и не начнешь лечиться… уже убивает.

– Много они знают, – фыркнул я, однако неприятный холодок пробежал у меня по спине. – Люди живут на Огузке до старости.

– Они не глотают морскую воду и ограничиваются каким-то одним ядом! – зло воскликнула она.

Я сидел в ступоре, не зная, что на это сказать.

– Но я должен хотя бы попытаться, – сказал я, наконец. – Понимаешь? Если твои лекари правы, то что меня ждет? Проковылять остаток жизни калекой, зная, что все было зря? Я должен отправиться в ту часть Огузка и убедить Солнце. Это безумие, но что еще остается?

– А мне что остается!? – зло крикнула она. – Я должна стоять в стороне и ждать, пока ты угробишься!? Ты уже дал мне понять, что я не важнее, чем горы миналии, или чем курнувшие зеленые… что я просто кусок твоей большой идеи, где все люди счастливо живут под солнцем!… Пусть для тебя все так, но для меня все иначе, я не такая… Я проживу с нечистой совестью, проживу без солнца, воды, даже без воздуха… но я не смогу жить дальше, зная, что ты погиб!

Она всхлипнула и снова зашлась рыданиями.

Меня словно ударило мешком песка: меньше всего я ждал от нее таких слов. Сейчас, когда все, что мы построили, грозило разлететься по ветру, она вдруг решила это сказать…

Я склонился к ней, отнял ее руки от лица и нашел мокрые губы. Яшма отпрянула, судорожно вздохнув, но потом потянулась ко мне сама. Наши губы снова встретились.

Мы были так близко, что я ощущал запах ее кожи. Чувства взметнулись в сумасшедшем вихре, от этого голова закружилась, а