Борьба за огонь - Жозеф Анри Рони-старший

молодым деревцем, Глаава разглядывала зверушек в рыжевато-серых шубках, с кисточками на ушах, пушистыми длинными хвостами. Крысиные глазки матово блестели, в каждом движении сквозила воздушная грация. С луком или копьем она, возможно, попала бы в одну из них…

Белки спокойно что-то грызли, не замечая в куче листьев приближающуюся смерть. Там затаилась рысь – странная кошка с треугольными ушами, раздвоенной бородой и пятнистой шерстью. Она подкралась бесшумно, как филин в ночи.

Белки заметили ее внезапно, в испуге прыгнули, но зверь молниеносно обрушился на них и двумя ударами лап сломал им спины. Обе рухнули на землю, и рысь, соскользнув по стволу, спустилась за ними.

И увидела перед собой девушку.

Решив, что у нее пытаются отнять добычу, рысь рассвирепела, глаза вспыхнули желтым огнем, и она с хриплым ревом выпустила когти.

Глаава выставила вперед затупившийся кол.

Рысь оценила Глааву: ее размеры и вес, вспомнила гвахов, которых встречала в родном лесу. Они были сильнее волков и дрались странными когтями, которые выпускали далеко перед собой. Рыси всегда от них прячутся. Но гвахи еще никогда не забирали их добычу.

– Глаава сильнее рыси! – крикнула девушка.

Рысь зарычала, и Глаава метнула кол. Тогда, отступив в бешенстве, рысь в три прыжка скрылась в подлеске.

Одна из белок умирала, другая уже не шевелилась: этой добычей Глаава могла бы бросить вызов невидимым силам, чья задача – уничтожить людей.

Подняв беличьи трупики, она вернулась в лодку и перебрала камни, надеясь найти пирит, но нашла только известняк и гранит.

Каждая травинка была все еще пропитана водой, и все же Глаава собрала веточки, чтобы высушить их на солнце.

Одна из белок словно отдала ей часть жизненной силы, но спать все равно хотелось. Глаава искала укрытие и не находила: на берегу реки могли оказаться любые дикие животные; в лесу не было достаточно густых зарослей. Если уснуть в каноэ, тигр и лев настигнут ее одним прыжком. Каноэ было слишком тяжелым – поэтому Глаава не смогла бы сама перевернуть его и спрятаться, как они делали с Амхао, не найдя надежного места для ночлега.

Остров был бы лучшим убежищем, но река полностью затопила мелкие островки, а от больших виднелись только холмики. Глаава предпочла бы островок без хищников и с грустью вспоминала их с Амхао пещеру в скале.

Каноэ снова отправилось в плавание и быстро понесло по бурным волнам хрупкого человека-зверя.

Спустя какое-то время Глаава заметила два разных по размерам островка. Тот, что побольше, разделялся на два узких мыса по краям поросшего кустарником плато. Но, увидев крокодилов и змей, которых наводнение загнало на середину острова, она передумала высаживаться. Второй остров был поменьше, очень скалистый и казался гостеприимнее: редкие деревья и колючие травы не выдавали присутствия нежелательных обитателей.

Между двумя валунами, пригодными для укрытия, оставался узкий проход, через который не пролез бы ни тигр, ни лев, ни серый медведь. Впрочем, для этого им пришлось бы сначала доплыть сюда, что казалось Глааве невозможным. И, решив, будь что будет, она причалила к острову.

Глаава проснулась, когда солнце уже стояло низко над горизонтом. Желтое зарево разрасталось над лесами на правом берегу, над рекой струился мягкий золотистый свет. Старый, безобразный и миролюбивый бегемот дремал на мелководье; качалась ветка, на ней сидела и пела птица, раздувая горлышко-волынку; какое-то племя насекомых сгруппировалось то ли для работы, то ли для нападения.

И снова Глаава ощутила страх одиночества, слабость и отчаянно захотела оказаться рядом с Амхао и большим оугмаром. Обойдя островок, она нашла пирит и валежник. Собранные веточки уже высохли, огонь охватил их, обглодал и перекинулся на хворост. Пламя билось в клубах дыма, казалось, почти умирало, коварно забиваясь в щели и скаля красноватые зубы. Но наконец огонь взял верх, овладел ветками, отстояв свою разрушительную и спасительную жизнь.

Глааве стало не так одиноко, и, поджаривая мясо второй белки, она даже почувствовала радость.

Было уже поздно пускаться в плавание: огромное алое солнце, казалось, поглотило на западе весь лес, над которым завис еле заметный полумесяц – с наступлением ночи он лишь на мгновение осветил землю.

Опасность погони, казалось, миновала: наверняка оугмары бросят все силы на битву с тзохами.

Рано утром ее разбудил треск, и при свете звезд она различила голову зверя, грызущего беличьи кости. Он был мелким, размером с молодую лису, с острыми ушами и глазками-светляками.

Поля небесной тверди все еще были украшены светящимися звездами-цветами: в их слабом сиянии Глаава узнала шакала. Он, должно быть, еще был совсем маленьким, и его присутствие на островке было необъяснимо. Скорее всего, шакала принесло сюда потопом, выбросило на берег волной и прибило к этой пустынной скале. Был ли он один? В темноте Глаава разглядела только таинственную хищную птицу, летящую над рекой.

Она не прогнала шакала, но прислушалась к тому, как громко стучат его зубы, обгладывая кости: настойчивость зверя показывала, насколько он изголодался.

Глааве больше не хотелось спать, она медленно поднялась. Шакаленок убежал, и она уже жалела об этом, но вдруг увидела, как он крадучись возвращается, не отрывая глаз от ветвей, которые наполовину скрывали неизвестного ему двуного зверя.

Он снова захрустел костями, потом нашел беличью шкурку и принялся с остервенением ее жевать. Его присутствие обрадовало девушку; да и он сам, находясь в том возрасте, когда недоверие еще не укоренилось в натуре, привыкал к запаху Глаавы. Он быстро пугался, но также быстро снова был готов общаться, если ему не угрожала опасность.

Мелкие звезды бледнели и гасли, крупные мерцали все реже, а на правом берегу, вдали, где оугмары преследовали тзохов, белая пелена рассеивалась так медленно, что, казалось, навсегда останется висеть над кромкой воды. Она разошлась, когда уже поблекли леса и огромный костер устремил свой ровный огонь в облака, и небо стало безбрежным.

Ожили дневные звери, защебетали птицы, обращаясь к горнилу, в который раз прогнавшему холод, тьму и смерть.

Шакал тонко, жалобно тявкнул. Он убегал и возвращался, полный изящества, – рыжеватая, более светлая шерсть на груди, подвижные и тонкие ушки, стройные лапы. Во всех его движениях сквозила неуклюжая грация детенышей, которые продолжают расти. Глядя на него, девушка испытывала необъяснимую нежность.

Она снова проголодалась, но в реке не было съедобных для нее растений. Тзохи умели ловить рыбу с помощью гарпуна, а иногда и руками. Замерев у воды, Глаава разглядывала проплывающих мимо окуней, щук, форелей… Силы ей вернула черепаха. Она вскарабкалась на камень и, опустив змееподобную голову, искала в воде добычу – и сама попалась.