Исполнение желаний - Алексей Ильин

Логотип почти померк, и даже Преподобного было уже не различить во мраке.

— Беспросветный мрак, — с мрачной торжественностью провозгласил проповедник, — это невозможность жить в тепле и чистоте, невозможность купить себе тёплую одежду, невозможность помыться, даже невозможность поспать! Нам не грозит бандитская пуля, к нам в дом не прокрадётся более сильный и не отнимет у нас ни еду, ни кров.

За спиной Преподобного на стене возник строй СБшников в полной боевой экипировке — крепкие мужчины, героически стоящие плечом к плечу.

— Все мы знаем — наши права незыблемы, — продолжил Мэддок, — ведь в Корпоративных правилах сказано, что каждый сотрудник «Виндзора» имеет право на жилье, медицинское обслуживание, а главное — работу. Работу, братья и сёстры! Нам не грозит бездельность и праздность, не грозит безденежье. Это ли не великое благо?

Изображение солдат померкло, словно отдалилось, а на переднем плане возникли полки магазина, полные еды и напитков.

— Корпоративный Дух защищает и объединяет нас, он в великой своей милости не оставляет нас ни днем, ни ночью! — глубоким голосом, набирающим силу, возвестил Преподобный.

За его спиной снова ярко и величественно вспыхнул логотип «Виндзора».

— Пока мы неблагодарно ропщем на свою участь, отцы-основатели компании, ведомые Корпоративным Духом, заботятся о нас, об образовании для наших детей, об их будущем.

Логотип торжественно воспарил вверх голограммы — в начинающее голубеть небо, тогда как внизу возник групповой снимок топ-менеджмента — полного состава совета директоров.

— Мы знаем: случись что-то с нами, и КорпДух не оставит наших сыновей и дочерей умирать на улице, их примут в лоно корпоративной семьи, оденут, обуют, обучат и дадут работу, — продолжал Преподобный, и картинка на стене на несколько секунд сменилась весёлыми детьми, сидящими за партами в классе производственного интерната.

— Они не познают ужаса преступлений, унижений проституции, отчаяния безденежья и мук голода.

Буквально на секунду всю стену закрыло серое изображение закопченного угла какой-то трущобы, забившийся в угол оборванный и грязный малыш, которого, впрочем, сразу сменили счастливые дети в добротной интернатской форме.

— Возблагодарим же Корпоративный Дух, братья и сестры, что не оставляет нас в тяготах, — проповедник простер руки к пастве. — Помолимся ему о вразумлении и смирении, будем относиться друг к другу с любовью, а к Компании, которая дала нам всё — с благоговейным трепетом! Будем делать всё для её процветания и стабильности, будем беречь и прославлять наш общий дом!

И снова стена распахнулась в голубую даль, в которой ярко и торжественно парил логотип «Виндзора».

У Пэм в горле стоял ком. Она поняла, что и вправду все эти годы была неблагодарной и эгоистичной, теперь ей стало за это мучительно стыдно. Однако когда Памела покосилась на Соню, то увидела, что у той из глаз и вовсе текут тяжёлые слёзы. К счастью, сверху снова полилась музыка, на этот раз медленная и прекрасная, от которой становилось легче на душе. Прихожане снова запели, Пэм слов не знала, но, как могла, старалась подпевать. Песня была хорошая: про общую любовь, про надежный оплот, про свет веры и заботу корпорации…

Потом вдоль рядов побежали два мальчишки-подростка в таких же рубашках, как у Преподобного. Каждый из ребят держал автономный платежный терминал, и все прикладывали расчетную карту.

— Собирают пожертвования на благие дела, — шепнула Соня, и Пэм без малейших сожалений приложила свою, даже не задумавшись, сколько с неё спишут.

Праздничная служба продолжалась ещё с полчаса, Преподобный Мэддок рассказывал о своем визите в фильтрационный лагерь и каждый рассказ сопровождал назидательным выводом. Говорил он мягко и с любовью, смотрел на всех ласково, и Пэм решила, что такой человек не может не помочь ей в поисках.

Перед окончанием службы преподобный сказал, что сегодня к ним на собрание пришёл новый человек, и попросил Пэм встать, а когда та, смущаясь, поднялась, прихожане вокруг неё запели, дружно хлопая в такт, приветствуя новенькую и желая, чтоб КорпДух осенил её своей благодатью.

Когда служба завершилась, Памела, испытывая прилив необъяснимой робости, взяла Соню за руку. Подруга всё поняла без слов и решительно двинулась вперёд, увлекая за собой новообращенную последовательницу КорпДуха.

— Преподобный, — окликнула Соня Мэддока, который как раз беседовал о чём-то с одним из мальчишек, собиравших деньги с паствы.

— О, Соня Тойран! — служитель поприветствовал прихожанку радостными объятиями. — И новая душа, принявшая благодать.

Он с любовью посмотрел на Пэм, и у той в горле снова встал ком.

— Это моя подруга, Памела Додсон, — сказала Соня.

Мужчина тепло улыбнулся и вдруг… тоже обнял Памелу, а когда отпустил, сказал с прежней кроткой любовью в голосе:

— В церковь человека приводят три вещи: одиночество, отчаяние или любовь. Какая привела вас, сестра моя?

— Все три, — тихо ответила Пэм, и из глаз у неё покатились слезы.

Преподобный Мэддок взял её за руки, усадил на скамью, кивнул кому-то из служек, чтобы принесли воды. Он ничего не говорил, не спрашивал, просто обнимал новую прихожанку, а та рыдала, уткнувшись ему в плечо.

Соня быстро смекнула, что она тут лишняя, и ушла вместе со всеми. Церковь опустела.

Мало-помалу Пэм успокоилась. Теперь ей было стыдно за свою несдержанность, однако Преподобный смотрел без осуждения, хотя коробка бумажных носовых платков, лежащая рядом с ним на скамейке, уже порядком опустела.

— Я так понимаю, вам нужно не только утешение, но и помощь? — мягко спросил мужчина и, дождавшись кивка собеседницы, спросил: — Так чем я могу вам помочь, сестра?

И Пэм стала рассказывать. Про то, что от сына нет вестей, что она не знает, где он, что боится, как бы не случилось чего-то непоправимого…

Преподобный выслушал, попутно расспрашивая, где работает Рекс и когда мать видела его в последний раз. Выяснив всё, мужчина ласково погладил Пэм по натруженной руке и сказал:

— Я обязательно узнаю, что с ним. Приходите завтра, Пэм. Думаю, всё будет хорошо, и к тому времени я узнаю, куда пропал ваш мальчик. А пока молитесь Корпоративному Духу, он вас не оставит.

С этими словами Преподобный поцеловал Памелу в лоб и с улыбкой отпустил.

Она уходила, впервые за много-много лет чувствуя себя счастливой и спокойной.

* * *

У-у-уфф… Шон плюхнулся на жесткую скамью в холле штаба карателей, когда за окнами уже сгущались сумерки. Пиздец денек!!! Как начался, так и шёл. Что, к чему, зачем, стажер всё равно толком не понял, а на заключительном инструктаже, стоило сесть на стул, сразу отрубился. Блядство!!! И ни хуя не ясно. Чего ждать, что делать …

После странной истории с рядовым Шон и его инструктор отправились на стрельбище. Там стажера тоже мурыжили от души — объясняли, объясняли, а потом выдали три патрона и сказали: «Порази цель». Не вышло? Вот еще три, заряжай и по новой. Раза с пятого хоть как-то начало получаться. В смысле — попал в угол щита, на который крепилась мишень.