Россия, которой не было. Загадки, версии, гипотезы - Александр Бушков

И не только «отобщена»… Тот же С.Н. Булгаков предупреждал, что вера в чудо преобразования мира и души человека может привести к «особой разновидности духовного аристократизма, надменно противопоставляющего себя обывателям». И разъяснял свою мысль подробно: «В своем отношении к народу, служение которому ставит своей задачей интеллигенция, она постоянно и неизбежно колеблется между двумя крайностями – народопоклонничества и духовного аристократизма. Потребность народопоклонничества… вытекает из самих основ интеллигентской веры. Но из нее же с необходимостью вытекает и противоположное – высокомерное отношение к народу как к объекту спасительного воздействия, как к несовершеннолетнему, нуждающемуся в няньке для воспитания «сознательности», непросвещенному в интеллигентском смысле слова».

Этот «духовный аристократизм» привел к тому, что в первые годы Советской власти среди лютовавших чекистов хватало самых что ни на есть патентованных интеллигентов – от Менжинского до доктора Кедрова. (По некоему странному совпадению чуть ли не вся гитлеровская верхушка состояла опять-таки из классической интеллигенции – неудачливый художник, фармацевт, журналисты, вообще гуманитарии, не добившиеся, стоит подчеркнуть, успехов в науке и оттого создавшие свою, людоедскую. Альфред Розенберг получил прекрасное образование, кстати, в высших учебных заведениях Российской империи – рассадниках интеллигенции.)

И народники, и большевистские интеллигенты, и соратники Гитлера – все вместе подходят под определение известного социалиста М. Бакунина: «Особенно страшен деспотизм интеллигентного и потому привилегированного меньшинства, будто бы лучше разумеющего настоящие интересы народа, чем сам народ. Во-первых, представители этого меньшинства попытаются во что бы то ни стало уложить в прокрустово ложе своего идеала жизнь будущих поколений. Во-вторых, эти двадцать или тридцать ученых-интеллигентов перегрызутся между собой».

И, наконец, слово известному социологу и публицисту Н.Я. Данилевскому, еще в 1871 г. писавшему: «Примеры гармонического внутреннего развития народной образованности вообще не слишком часты, и лучшим из них может служить Англия… Без такой народной основы так называемая интеллигенция не что иное, как более или менее многочисленное собрание довольно пустых личностей, получивших извне почерпнутое образование, не переваривших и не усвоивших его, а только перемалывающих в голове, перебалтывающих языком ходячие мысли, находящиеся в ходу в данное время под пошлою этикеткою современных» [55].

Далее Данилевский пишет вовсе уж пророчески: «Но как ни внешне наше русское просвещение, как ни оторвана наша интеллигенция (в большинстве своем) от народной жизни, она не встречает, однако же, в русском народе и в России tabulam rasam[118]для своих цивилизаторских опытов, а должна, волею или неволею, сообразоваться с веками установившимся и окрепшим народным бытом и порядком вещей. Для самого изменения этого порядка интеллигенция принуждена опираться, часто сама того не замечая, на народные же начала, когда же забывает об этом (что нередко случается), то народ, составивший уже долгим историческим опытом общественный организм, извергает из себя чуждое, хотя бы то было посредством гнойных ран, или как бы облегает его хрящеватою оболочкою и обособляет от всякого живого общения с народным организмом; и чуждое насаждение, в своей мертвенной формальности, хотя и мешает, конечно, правильному ходу народной жизни, но не преграждает его, и она обтекает и обходит его мимо».

Первое утверждение, об иммунитете народа к интеллигентским бредням, оказалось ошибкой (надо помнить, эти слова написаны до того, как вспыхнул народовольческий террор, никто не мог и предполагать, что гангрена так распространится…). Увы, «цивилизаторские опыты» продолжались десятки лет и вовлекли в свою орбиту все население России. Но вот впоследствии… Все по Данилевскому. Когда схлынул угар первых перестроечных лет, когда стало ясно, что былые кумиры не более чем пустословы, когда вместо митингов все, кто хоть что-то собой представлял, смогли заняться реальным делом (как бы ни был уродлив и сюрреалистичен нынешний капитализм) – так называемая «демократическая интеллигенция» полностью потеряла прежнее влияние на общество и практически выпала из жизненного процесса. И вновь отступила на свои кухоньки «перебалтывать языком» (но на сей раз потеряла еще и тех из своей среды, кто опять-таки занялся делом и посему добровольно отрекся от звания интеллигента, несовместимого с нормальной работой, нормальными заработками, нормальной жизнью, не связанной с «вечной борьбой»).

Разумеется, интеллигенция ничего не поняла и ничему не научилась. И мгновенно подыскала очередные убогие формулы, не имеющие ничего общего с реальным положением дел: есть вещи выше рынка. Раньше мешали реализоваться злобные коммунисты, теперь же – тупые «новые русские»… И так далее. И невдомек им, ущербным и озлобленным, что за душой у них и не было ничего – ни подлинных знаний, ни деловой энергии, ни малейшей способности хоть что-то создавать. Вместо знаний была модная публицистика, вместо деловых качеств – беспочвенная вера в то, что государство будет содержать и далее. Когда в свое время Маргарет Тэтчер железной рукой обрезала финансирование всевозможным «институтам» и «аналитическим центрам», где безрезультатно переливали из пустого в порожнее (вроде пресловутого Института изучения апартеида, годами сочинявшего пухлые бессодержательные обзоры, перепевавшие всем известные истины), тамошняя образованщина чуть ли не теми же самыми словами, что и отечественные оголодавшие «соловьи», обвиняла Железную леди в покушении на культуру. Ибо работать и делать дело никто не умел, но кушать хотелось – вот и отождествляется собственное безденежье с гибелью культуры…

Вовсе уж неожиданное сходство и с «Вехами», и с работой Солженицына мы находим в книге английского литературоведа Карен Хьюитт «Понять Британию», написанной специально для того, чтобы лучше объяснить сегодняшнему россиянину состояние дел и умов в Великобритании: «…вас удивит отсутствие «интеллигенции»… Мы называем людей, чей труд зиждится на специальном умственном усилии, – «профессионалами»… Чего им недостает[119]– так это чувства принадлежности к особой группе или классу с четко проявляющейся национальной ответственностью за поддержание духовных ценностей народа. Необходимо предостеречь вас, что многие британцы находят само это понятие не только причудливым, но и агрессивным. (Молодцы британцы! – А.Б.) У британского рабочего имеются свои ценности. Он не ждет от британской интеллигенции, чтобы она маршировала, размахивая флагом духовности и защищала его интересы – а ведь именно в таком ключе русские частенько рассказывают мне, что такое ваша интеллигенция… Я нахожу бессмысленным вопрос, который задают многие русские: «Есть ли у вас группа, подобная нашей интеллигенции, хранящая духовные ценности общества?»» [204].

Браво и брависсимо… Ни в одной стране мира, кроме России, нет «группы, хранящей духовные ценности» – поскольку таковые ценности и без того принадлежат всем и защищены всей мощью свободного государства. Никому в цивилизованном мире не нужен посторонний «хранитель», якобы служащий совестью других. Повсюду в цивилизованном мире пользуется уважением лишь тот, кто честно зарабатывает себе на хлеб, а если и получает жалованье от государства – то опять-таки за конкретную пользу обществу, а не расплывчатое «хранение духовных ценностей».