Неверная - Кира Романовская

наизнанку от слов мужчины, который только через несколько секунд понял, что сказал. Она боялась даже посмотреть на человека, который лишь старательно строил из себя заботливого отца семейства, где приняли маленьких ублюдков, и все его громкие слова про семью и любовь к жене всего лишь слова, ничего не значат. Сколько раз уже Иде надо получить под дых, чтобы это запомнить и окончательно принять? Она не знала, может ещё пару раз выдержит, а дальше сорвётся.

— Ида, извини, я не хотел обидеть, ни тебя, ни детей. — выдавил из себя очередные паршивые извинения Влад. — Я просто… устал…

Иде было нечего на них ответить, она молчала, пытаясь остановить слезы, текущие из глаз. Через десять минут ей это удалось, Дима выбрал лакомства для братика и сестрички и они поехали домой. Влад не сказал больше ни слова по дороге, только вопрос Иды нарушил тишину салона автомобиля.

— Дима, Котик правда говорит?

— Да. Я случайно услышал, у тебя голова болела и ты спала вечером, он к тебе подошёл и одеяло поправил. И знаешь что сказал?

— Что?

— «Спи, мамочка моя любимая.»- вздохнул Дима. — Но ты ведь ему не мама? Просто Соня тебя так называет, Идочка, моя любимая, он повторил.

— Это очень сложные слова… — сдавленно сказала Ида. — Как он так быстро научился их выговаривать? Логопед ни одного звука от него не слышала. Почему он с нами не говорит?

— Не знаю. Только с Соней говорит, я не понимаю ничего, он плохо произносит звуки, а она всё понимает. Они разговаривают между собой, ночью, чтобы никто не слышал, в их новой палатке, которую папа купил. Я же говорю, это их секрет.

— Слишком много секретов у нас дома… — тихо сказала Ида, отвернувшись от сына и мужа, который застыл как статуя на своём месте.

Он о чём то сосредоточенно раздумывал, желваки играли под его короткой бородой, выдавая сильную злость, но Иде было плевать на что он там злиться, ей отчаянно хотелось прийти домой и прыгнуть в бассейн, утопившись с головой в холодной воде.

— Здравствуй, Влад, не скажу, что рад тебя видеть, совру. По какому вопросу? Передумал? — без тени улыбки на лице сказал Сыч, когда они пожали друг другу руки при встрече.

Ставрский словно постарел на несколько лет за пару-тройку месяцев, что прошли со дня свадьбы его дочери. Влад предполагал, что дела его супруги совсем плохи.

— Давай к делу, времени у меня не так много, а всё, что есть мне дорого. Мы вроде бы достигли предварительных договорённостей, твои условия четко прописаны в договоре — скоро пройдёт первый задаток, компания твоя до Нового года, раздаёшь годовые бонусы, как ты и хотел. Мы с тобой тоже пришли к консенсусу, я надеюсь. Так по какому вопросу пришел?

Влад усмехнулся слову «консенсус», больше было похоже на генеральную уборку грязи Ставрского, который озвучил свою цену ешь при прошлом деловом разговоре.

— У тебя на серверах хранится кое какая информация по двум моим прошлым фирмам, прежде чем она переедет во владение других людей, ты ее удалишь, так чтобы нельзя было восстановить.

— И всё?

— Всё. Слишком цена маловата, чтобы так за меня впрягаться.

— Я не за тебя впрягаюсь, Влад, за свою семью, не стоит им знать, что там, и как я заработал свои миллионы. — тяжело вздохнул тогда Сыч.

Семья… Ида оказалась за бортом этой семьи, даже не зная об этом, и Влад хотел знать, какую роль её «отец» сыграл в её судьбе.

— Я пришел по личному вопросу.

Сыч заметно напрягся, услышав это.

— Я долго думал, зачем вы мне помогаете, но так и не придумал адекватной причины ваша грязь фирм столетней давности никому не интересна. Да, наследникам будет неприятно узнать, что из отец не святой. — усмехнулся Влад. — Вы для неё это делаете? Она ведь тоже почти ваша семья…

— Для кого? — нахмурился Сыч из последних сил выгребая из своей грязи.

— Для своей дочери, она же моя жена, Ида, в девичестве, Цветкова.

Если до этого Сыч плохо выглядел, то тут сник совсем, а Филин то слишком хорошо разбирается в людях, подумал Влад, и этот хороший муж и отец только что потерял эту маску и стало даже страшновато смотреть, что под ней.

— Откуда ты знаешь? Твоя тёща сказала? — громыхнул голос Сыча на весь его кабинет, где они с Владом встречались. — Я ведь сказал ей — убью, если скажет!

— Нет, она не сказала, видимо, вас до сих пор боится. Так, попутно выяснилось.

— Твой друг, мудрый Филин, не иначе как нарыл. Паршивец, в каждой бочке затычка! — чуть ли не сплюнул на пол Сыч. — Куда не глянь его щупальца торчат, как у спрута. Ида знает?

— Нет.

— Вот и прекрасно. Слушай сюда, Влад, молчи об этом до конца дней своих, ну или моих на худой конец. Я не буду ей отцом никогда, и не собираюсь свои ошибки прошлого исправлять даже перед лицом смерти. Я ей отец по крови, но не по жизни. У меня только четверо детей, Ида сама по себе.

Влад, признаться, был немного удивлён тому жару, с которым Сыч открещивался от своего чада, как и он сам от своего внебрачного сына, и только теперь, будто прочувствовав через Иду, как это мерзко и неприятно, особенно со стороны, ему стало тошно от самого себя. Влад слишком медленно, но верно осознавал всю тяжесть собственных слов и поступков.

— Странный вы человек, Вячеслав. Своих четверых детей обожаете, а вот Иду, тоже свою дочь, оставили наедине с Леной, которую вы прекрасно знали и раскусили, я думаю, ещё тогда, когда она залетела. Откупались от неё восемнадцать лет и даже не удосужились проверить, куда деньги идут, а Ида в это время жила с бабушкой. Не в нищете, низкий поклон за это её бабушке. Вы ведь даже не встречали Иду до скольки лет? Двадцати двух? Когда увидели её имя и фамилию в конкурсном листе, сразу и пришли дочурку проведать? Не понравилась?

Сыч побагровел от злости и наглости Влада, что будто насмехался над ним, но взял себя в руки, ведь врун с многолетним стажем не может потерять лицо.

— Чего ты добиваешься, Владлен Юрьевич? — спокойно спросил он. — Чтобы я её признал?

— Нет, поздновато для признания отцовства взрослой женщины, да к тому же Иде это не нужно. Она никогда даже не заикалась о том, что переживает по вашему поводу. Нет отца и хрен с ним, бабушке опять же спасибо, как-то смогла ей объяснить