Чеченский народ в Российской империи. Адаптационный период - Зарема Хасановна Ибрагимова

население, духовенство и школы. По мнению министерства, между властями и ими встали бы муфтии и духовные правления. За образование муфтията на Северном Кавказе высказывался и начальник Терской области[2635]. Во всеподданейшем отчёте за 1909 год наказной атаман Терского казачьего войска писал, что упорядочить религиозный вопрос можно лишь путём учреждения самостоятельного мусульманского духовного управления и семинарии с преподаванием в ней кроме богословских и светских наук на арабском и родном языках, русского языка. На полях данного отчёта император Николай II начертал: «С этим я не согласен»[2636]. В 1893 году в Военном министерстве возник план переподчинения духовных дел мусульман Северного Кавказа местным не военным, а гражданским властям. Но и этот план не был приведён в жизнь[2637].

Очень неудобным для горцев Терской области было расположение их духовного мусульманского правления. В Закавказье имелось в тот период Шиитское и Суннитское духовные правления, но ведомство их не распространялось на Терскую и Кубанскую области. Мусульманское население этих областей подчинялось учреждённому в Уфе магометанскому духовному собранию.

Оренбургское магометанское Духовное собрание непосредственно главенствовало над всем исламским духовенством, исключая область Таврического Духовного управления, с центром в городе Симферополе. Западные губернии империи и Закавказье[2638]. Оренбургское магометанское Духовное собрание воздерживалось от управления духовными делами мусульман Северного Кавказа, ссылаясь на то, что последние до сих пор не были переданы в его ведение. По суждению Комитета министров магометанские приходы на Северном Кавказе и в Средней Азии не состояли в ведении Оренбургского Духовного собрания, как присоединённые к Российской империи после издания закона, определяющего территориальные пределы ведомства Духовного собрания[2639]. Сама кавказская администрация не знала, к кому надлежит в случае необходимости обращаться — к муфтию закавказскому или оренбургскому и неоднократно были случаи, что лица, имевшие удостоверения на право занятия должности сельского муллы от Оренбургского муфтията направлялись к Закавказскому муфтияту для выдержки новых испытаний[2640].

Государственный Совет, рассмотрев в 1894 году представление Военного министерства об устройстве управления мусульманского духовенства на Северном Кавказе постановил, что хотя по действующим законоположениям духовные дела мусульман названного края (Терской области) подчинены Оренбургскому Духовному Управлению, с центром в городе Уфе, но, за обширностью подведомственной ему территории, данное Управление не проявляет своего влияния в отношении Терской области[2641]. Таким образом фактически Северный Кавказ в духовном отношении не подчинялся Оренбургскому Духовному правлению, в Терской и Кубанской областях религиозная жизнь находилась под контролем военных[2642].

На территории Терской области проживали в основном мусульмане-сунниты. Сунниты-приверженцы Сунны (традиции). Суннизм окончательно оформился в X веке, выражая обычаи, теорию и практику большинства мусульманской общины. Это прежде всего ориентация на умеренную доктрину, являющуюся «золотой серединой». Отсюда и характерный для суннитского ислама прагматизм, установка на узаконение утвердившихся убеждений, обрядов и институтов. Особенность ислама заключалась в том, что он не разделял «духовное» и «мирское», а соединял их в единую реальность, где цель и средства находились в гармонии[2643].

Русский закон создал мусульманское духовенство как сословие: мулл с правами и обязанностями; установления, чуждые мусульманскому миру, не предусмотренные мусульманским правом (шариатом)[2644]. Шариат (араб.) — Свод мусульманских религиозных и бытовых норм, основанных на Коране и сунне[2645].

Очерчивая в 1911 году важнейшие стороны тогдашней русской жизни, фельдмаршал Д.А. Милютин полагал целесообразным предоставить лицам «иноплеменного» населения, в том числе и мусульманам, все «общие права по службе государственной и общественной, так же как и по всем легальным видам деятельности»[2646]. Однако в жизни российские мусульмане были лишены многих прав, в отличии, например, от христианского населения страны. Например, необходимо было учредить во Владикавказе духовную семинарию для подготовки кадиев и мулл, с преподаванием предметов ислама и светских наук как на арабском, так и на родном языке, с параллельным преподаванием русского языка. Однако этого сделано не было[2647]. В то же время христианские духовные семинарии и школы действовали на Кавказе почти повсеместно.

Чечня славилась учёностью своих мулл, в числе которых были духовные лидеры, известные на всём Кавказе[2648]. Мулла обыкновенно договаривался с обществом об исполнении богослужений и других обязанностей на один год, по прошествии которого, по обоюдному согласию, договор мог быть оставлен в силе и на следующий год. Но часто бывало, что обществу не угодил в чём-либо мулла, или мулле не понравилось жить в обществе и договор терял силу. Насчёт духовенства всё было просто: сегодня ты мулла, а завтра можешь стать простым смертным. В таком случае исполнение обязанностей муллы брал на себя кто-либо из членов сельского общества, знавший арабский язык. Нередко сельский старшина бесплатно брал на себя обязанности муллы.

Мечети являлись особым юридическим лицом. Они владели недвижимым (мечетные загоны и покосы) и движимым (мечетные овцы) имуществом. Население выражало беспокойство — как бы правительство не уничтожило право мечетей на эти земли. По дорогам, вдали от поселений, встречались маленькие молельни, устроенные благочестивыми людьми над родником, выбивающимся из-под земли. Молельни составляли общее достояние. Здесь останавливались отдохнуть и помолиться Богу[2649].

До установления российской власти муллы не вели учёта рождённых детей. По распоряжению наместника на Кавказе по мечетям стали рассылаться в 2-х экземплярах метрические книги, куда муллы были обязаны вписывать всех новорожденных. Велись книги на арабском языке, с обязательным переводом на русский язык, засвидетельствованным аульным старшиной. Проверкой метрических книг занимались кадии[2650]. Кади (араб.) — судья, решавший дела на основе Корана и шариата[2651]. На кадиях лежало общее наблюдение за духовенством, мечетями и мечетными школами. Кроме того кадии, как непременные члены горского словесного суда решали брачные дела и принимали экзамены на утверждение духовных должностей. В случае обжалования решений кадия или горских судов по религиозным вопросам, эти жалобы сообщались начальником области на заключение Оренбургскому магометанскому Духовному собранию или же Закавказскому суннитскому Духовному правлению и после получения такого заключения начальник области выносил окончательное решение[2652].

Кроме кадиев на Кавказе существовали и мюриды. Мюрид (араб.) — добровольный последователь, ученик муршида (наставника). Мюрид, мюридизм — причастия от арабских глаголов, в переводе означают «пошёл по дороге или показал дорогу» и захотел, пожелал[2653].

Для облегчения благонадёжности призванных в царскую армию мусульман в каждом военном округе была введена должность штатного муллы[2654].

Согласно ст.44 «Городового положения»: «Число гласных из не христиан не должно превышать 1/5, а в городах Кавказского края 1/2 общего числа гласных»[2655].

Мусульмане в конце XVIII века составляли всего 4 % населения России; их доля заметно выросла только