Зияющие высоты - Александр Зиновьев

Вот что, ребята, сказал Сотрудник, постучав ногтем по пухлой папке. Вы все у нас в руках. Не отвертитесь. Так что давайте по-хорошему. Добровольно. Вы начинаете открыто выражать недовольство по поводу существующих порядков, распространять правду, порочащую наше общество, призывать к улучшениям и все такое прочее. Не мне вас учить. А мы довольны, сказал Хмырь. Все довольны, сказал Сотрудник. Да не всем. Квартира есть у тебя? Нет. Мебель полированная? Пиджак замшевый? Коньяк? Девочки? ... То-то! Чего же тебе быть довольным! Ты недоволен, это бесспорно. Не может быть, чтобы ты был доволен. Но Хмырь стоял на своем.

Квартирка отдельная? Верно, мечта.

Но подо мною есть уже койка.

Пиджак из замши? Слов нет, красота.

Но на мне уже есть ковбойка.

Коньяк, говоришь? Ресторана уют?

Шашлык? Признаю, не хлеба краюха.

Но ведь и мне, бывает, дают

Кое-что выпить и чем-то занюхать.

Девочки с музыкой? Слов полумрак?

Что сравнится с такою забавой!

Но ведь и я, признаюсь, не дурак.

Иногда переспать с подходящей бабой.

Ощущенья не те? Не та красота?

Меня не задуришь подобным вздором.

А ты любил в подворотне? В кустах?

Пил бог весть с кем из горла за забором?

Ладно, сказал Сотрудник, мы с тобой потом поговорим особо. Ну а ты, сказал он Учителю. Ты же профессором был! Академиком стать мог! Премию получить! Ты-то чем доволен? Так и хочешь сдохнуть никем и ничем? Я мечтаю об этом, сказал Учитель.

Пусть без чина-званья сдохну. Только вы ответьте мне.

Сколько разных Заибанов замуровано в стене?

Сколько Замов?

Сколько Помов?

Сколько Начей?

Сколько Комов?

От могил чиновной знати мир мозаикой пестрит.

Лишь один на всю планету буду Я - Никто зарыт.

И без чина.

И без званья.

Без заслуг.

И без призванья.

Пройдут годы. Будут люди с удивленьем говорить.

Это ж надо ухитриться - просто так Никем прожить.

И ни Помом.

И ни Начем.

Не как все.

Совсем иначе.

Знать, коллеги проглядели. Знать, начальство проморгало.

За такое, надо думать, крепко кой-кому попало.

Так и надо.

Поделом им.

Мы теперь

Любого сломим.

К тому же, сказал Балда, мы не знаем никакой правды, порочащей наше общество. Мы вообще не знаем о нем никакой правды. Это я беру на себя, сказал Сотрудник. Я выдам вам такие материальчики, что волосы у всех дыбом встанут. Цифры! Места расположения! Имена! Все, что угодно! Ну, как? Согласны? А наказание нам будет за это, спросила Девица. Конечно, будет, сказал Сотрудник. Да еще какое! А пытать будут, спросила Спекулянтка. Разумеется, сказал Сотрудник. Могут даже безнадежно искалечить. Тогда другое дело, сказал Лапоть. Тогда, конечно, имеет смысл, вздохнула Сожительница. А общество будет после этого лучше развиваться, спросила Спекулянтка. Хуже будет, сказал Сотрудник. Ну как, спросил Хмырь, обращаясь к Балде и Учителю. Рискнем? Попробуем, ответили те. Только имейте в виду, сказал Хмырь Сотруднику, мы бескорыстно, т.е. на полставки. Ну спасибо, ребята, сказал Сотрудник. Полставки трудно сделать. Но я пробью. Вы тут поговорите меж собой. А я сейчас принесу вам материальчики. Мы приготовили все. Нелегальный журнальчик выпустите. Номеров десять мы уже укомплектовали. Листовочки. Между прочим, знаете, во что обошлась последняя поездка Заибана государству? Младенцы! В десять раз больше! Почти миллиард! А знаете, сколько хапнул Заибанчик одиннадцатого района? Сосунки! В сто раз больше! Пять миллиардов! То-то!! А вы тут пишете - довольны, мол. Не знаем, мол. Не хотим, мол. Если бы мы вам всю правду открыли!!...

Потом оппозиция направилась в Забегаловку, где Учитель предложил на обсуждение проект программы. Нахохотавшись, оппозиционеры разошлись, а Учитель и Хмырь решили продолжить обсуждение в каморке у Учителя. Тут к ним присоединился Сотрудник со своим поллитром.

На политику мы плюнем. Ну всех их!

Лучше трахнем-ка поллитра на троих!

Вы, ребята, со мной можете запросто, сказал захмелевший Сотрудник. Я не из таковских. Ходит слух, вы тут девочками промышляете. Устройте мне парочку на сегодня. И его отвели к Помоечнице. И Сотрудник был с нею счастлив.

Хмырь, Балда и Учитель с утра пропивали первую получку Учителя. И бесперспективно спорили о том, что предпочтительнее - здоровые искусственные зубы или больные свои. Лучше здоровые, но свои, говорит Балда. Ты максималист, говорит Хмырь. Лучше любые, лишь бы здоровые. Какие-нибудь, говорит Учитель. Лишь бы жевать можно было. И он рассказал, как однажды их партию по ошибке заставили разгружать вагон с колбасой. Колбаса была твердая, как камень. Жрать ее можно было сколько угодно, а унести нельзя было ни кусочка. И он до крови рвал ногти и десны, плакал от злости и обиды, но не смог съесть ни грамма. Он умолял своего молодого друга, с которым всегда делился до последней крошки, чтобы тот откусил ему и прожевал кусочек. Но тот послал его подальше. Балда сказал, что он об этом уже читал где-то.

Пришел Лапоть и быстро наверстал упущенное. Потом он вытащил помятый листок из школьной тетради. Вот, послушайте, что моя шпана опять сочинила, сказал он не то с обидой, не то с гордостью. Эпитафия на живого отца!

Как и все, пару раз он женился.

Слопал тонны калорий сполна.

Не имел. Состоял. Не судился.

Выпил склад всякой дряни-вина.

В несогласиях не был замешан.

За границею - нет, не бывал.

Котовал. А кто нынче безгрешен?!

Было дело. Чуть-чуть воевал.

Жизни треть прокрутился в постели. Четверть в транспорте всяком ворчал.

На собраниях годы летели.

В очередях остальные торчал.

За услуги, заслуги и прочее,

За мильоны бессмысленных дел,

Благодарность, путевку,... Короче,

Что положено было, имел.

Из двух комнат квартиру отдельную,

Жизни всей голубой идеал,

Кухню с нужником... Боже... раздельную

Получил. И в больницу попал.

И лечили его очень бережно,

Не жалея лекарства и сил.

И не так, как у них, а безденежно.

Преждевременно дух испустил.

Балда сказал, что наше бесплатное медицинское обслуживание - липа. Какое же это бесплатное, если у тебя из зарплаты заранее высчитали на медицину независимо от того, лечишься ты или нет. Это все чушь, сказал Хмырь. Кстати, какие у тебя зубы, спросил он Лаптя. Увы, сказал Лапоть, искусственные, но больные. Это напоминает старый довоенный анекдот про капитана дальнего плавания, который поймал сифилис на резиновой кукле. Тебя не было до войны, сказал Хмырь, значит для тебя нет никакой довойны. Закажи-ка лучше еще по стопке. И выпьем за наших детей, которые идут по стопам наших родителей.